П ь я н и ц а. Видишь, она разговаривает. А метла — нет. Это женщина.
Ц е з а р ь. Это изваяние.
П ь я н и ц а. Я бы все отдал, чтобы стирать пыль с подобных изваяний.
Ц е з а р ь. Она живая?
П ь я н и ц а. Вполне. Женщина по всем статьям.
Ц е з а р ь. Тогда пусть докажет, что она женщина. (Ей.) Для меня ты скульптура, чистая красота.
О н а. Красота — мертва… А я живая. Слышишь — разговариваю.
Ц е з а р ь. Словами я сыт по горло, нужны факты.
О н а. Подойди, я тебя поцелую.
Он подходит. Она его целует.
Ц е з а р ь. Ничего. Вполне. Может быть, ты еще и петь умеешь?
О н а. Умею. До, ре, ми, фа, соль, ля, си, до — до, си, ля, соль, фа, ми, ре, до.
Ц е з а р ь. Может, ты и готовить умеешь?
О н а. Умею. Лучше всего у меня получается фасоль с ребрышками.
Ц е з а р ь. Может, ты и…
О н а. Я все умею.
Ц е з а р ь. Тогда поцелуй меня еще раз.
О н а (целует его). Ты все еще считаешь меня изваянием?
Ц е з а р ь. Вроде нет.
О н а. Вроде? (Топает ножкой.) И как у тебя язык поворачивается! Я втюрилась в него с первого взгляда. А он… тоже мне, племянник Венеры, избранник богов…
Ц е з а р ь. Откуда ты знаешь, что я происхожу от богов? Неужто заметно?
О н а. Толстый рассказал…
П ь я н и ц а. Ну, говорил я тебе, что она женщина!
Ц е з а р ь. Вы все еще здесь?! Катитесь-ка отсюда, разве не видите, я разговариваю с дамой…
Пираты уходят.
О н а. Парни мне сказали, что ты хвастаешься, будто обольстишь несметное число цариц.
Ц е з а р ь. Всего нескольких. Не так уж и много…
О н а. А меня полюбишь?
Ц е з а р ь. Попробую.
О н а. Толстый считает: ты много говоришь оттого, что боишься смерти. Да? Ты боишься смерти?
Ц е з а р ь. Это единственная проблема, которая мне не по душе.
О н а. А ты уже видел во сне собственную смерть?
Ц е з а р ь. Да.
О н а. Подумай, вот было бы здорово, если бы ты мог умереть в моих объятиях.
Ц е з а р ь. Для тебя это было бы слишком большой победой.
О н а. Ты говорил, что я красива, как изваяние.
Ц е з а р ь. Я сказал это, чтобы доставить тебе удовольствие. Но, по правде говоря, ты действительно подобна статуе.
О н а (возмущенно). Но я не статуя, дорогой!
Ц е з а р ь. Может быть, но я люблю тебя и воздвигну в честь тебя статую.
О н а (удивленно). Зачем?
Ц е з а р ь. Почему бы нет? Я и своему коню воздвигну памятник.
О н а. Шутник! Врунишка! Мне говорили ребята, что, когда ты что-то рассказываешь, они подыхают от смеха. Они к тебе хорошо относятся. Ты их сумел покорить.
Ц е з а р ь. Ха-ха. Разговорами…
О н а. Расскажи мне, как ты должен умереть. Ужасно люблю сказки. Чего это тебе взбрело в голову, будто ты станешь великим?
Ц е з а р ь. Так предначертано судьбою.
О н а (удивленно). Надо же? А почему ты не откажешься?
Ц е з а р ь. Не могу. Не хочу! И никакие силы меня не остановят!
О н а. Даже если это грозит тебе смертью?
Ц е з а р ь. А может, я не умру! Может, стану бессмертным, как боги.
О н а. Вот-вот. Валяй дальше про богов…
Ц е з а р ь. Давай потанцуем. Хочу обнять тебя. Я научу тебя танцу, который войдет в моду значительно позже.
О н а. Давай! Что будем танцевать?
Ц е з а р ь. Танго. (Начинают танцевать.) Цезарь может все, моя гусынечка, даже танцевать танго.
О н а. К кому ты обращаешься?
Ц е з а р ь. К тебе, моя дорогая. Не сердись, что я называю тебя гусыней, гуси займут в истории почетное место, и по праву, в словарях будет отмечено: они спасут Капитолий. И не подначивай меня, моя гусынечка. Я не дурак, хоть ты меня таковым считаешь. Знаешь, в чем проиграют мои будущие убийцы: не додумаются, что я узнаю, в какой день они решат меня убить…
О н а. Еще бы! Тебе приснится это накануне ночью.
Ц е з а р ь. Моя гусынечка, все свои сны я уже пересмотрел, но накануне убийства посмотрю еще разочек.
О н а. И то, что мы с тобой встретимся и будем танцевать танго, тебе тоже снилось?
Ц е з а р ь. Мне многое снилось, и кое-что о тебе.
О н а. Расскажи, что?
Ц е з а р ь. Когда придет время.
О н а. Ведь не собираешься же ты меня вешать, как пиратов, которым ты это обещал.
Ц е з а р ь. Нет, тебя я вешать не стану, смысла нет. Ну, наброшу я тебе веревку на шею, ты же все равно не умрешь — ты ведь легкая, как гусыня…
