Он отыскал мех с водой и опустился на песок. Круг неба над головой стремительно светлел: близилось утро. Скоро станет очень жарко. У оруженосца не было с собой ничего кроме кинжала и галлона воды. Рассчитывать на то, что проклятые сарацины оставили ему лошадь с провизией, не приходилось. Предстояло пешее возвращение через пески в полном одиночестве и на пустой желудок.
Жак прикинул: начинать поход днем невозможно. Верный и короткий путь к смерти. Только с наступлением вечера, когда безжалостное солнце чертова Заморья скроется за краем земли, можно будет рискнуть. Два ночных перехода, и если он не собьется с пути, то выйдет к месту, где они совершили последний привал. Там есть колодец, а неподалеку от оазиса в яме, меж двух засохших пальм они спрятали вещи, чтобы не утомлять лошадей лишним грузом. Можно будет выменять на них еду и мула у сервов из селения. Потом добираться к Тортозе. Вернуться из нее в родную Шампань, где нет проклятого солнца, песка и черномазые сарацины не прячутся за каждым холмом, в надежде отрезать тебе голову.
Не удержавшись, оруженосец сделал глоток воды. Двух-трехдневный поход на пустой желудок его не пугал, а вот воду нужно было беречь. Здешняя жара выжигала из тебя всю влагу: днем Жак чувствовал себя, как будто его поджаривают на сковороде. Он снова глотнул и, заткнув пробку, отставил мех подальше. Напряжение и страх, вызванные налетом сарацин, прошли. Оруженосец почувствовал, что хочет спать. Свернувшись калачиком, он моментально уснул.
Пробудился Жак после полудня, когда жара стала невыносимой. Дно высохшего колодца оказалось не таким уж хорошим укрытием. Конечно, здесь было не пекло, как наверху, но оруженосцу пришлось время от времени прикладываться к стремительно пустеющему меху. Каждый раз он укорял себя за несдержанность, но рубаха не просыхала от пота. Волосы были мокрыми, словно мужчина окунул голову в корыто с водой. Пить хотелось все время и Жак многократно проклял хозяина – глупого молокососа, затащившего его в ад. Теперь рыцарь мертв, занял свое место в раю, а он еще при жизни обречен на муки в пекле.
Жак встал на колени и помолился. Попросил у господа смилостивиться над ним, послать облегчение. В голове путалось от жары, соленые, едкие капли пота заливали глаза и стекали вниз, смешиваясь со слезами.
Кое-как закончив молитву страстным «спаси меня, Господи», оруженосец сделал глоток из меха. Привалившись спиной к выложенной камнем стене колодца, он закрыл глаза. Его пальцы рассеянно зарылись в горячий песок. Жак представил, как хорошо сейчас просто лежать где-нибудь в лесу. Прямо на земле в густой, сочной траве. А еще лучше превратиться в земляного червя. Заползти поглубже в жирный, влажный, сырой чернозем...
– В могиле и то легче, – пробормотал оруженосец.
Он открыл глаза, посмотрел на обмякший мех, но сдержался. Воды оставалось только на возвращение. А может и не хватить. Главное будет – не сбиться с дороги.
– Сидеть в колодце, – сказал Жак со смешком, – и сдыхать от жажды. Ха-ха.
Он зачерпнул горсть песка и швырнул в воздух. Заиграв перламутром в солнечных лучах, песчинки осели. Оруженосец снова погрузил ладонь в песок по самую кисть. Зажав в кулаке горсть, ощутил, что он там, на глубине не такой уж и горячий.
Жак стал на колени и принялся обеими руками рыть яму. Ему пришло в голову, что где-то неглубоко может просачиваться вода из пропавшего источника. Вдруг удастся докопаться до нее. Возбуждение охватило оруженосца и на какое-то время прогнало усталость, заставив позабыть о жаре. Не обращая внимания на застилающий глаза пот, Жак рыл.
Яма росла, и вдруг пальцы оруженосца вместе с песком зачерпнули несколько прохладных камешков. Он отбросил их, но краем глаза заметил, как галька странно блеснула на солнце. Снова погрузив пальцы в песок, он почувствовал, что они уткнулись в камни. Ломая ногти, Жак зачерпнул полную горсть и поднес к лицу. Возбуждение начинало проходить, перед глазами плавал красный туман. И он не сразу разобрал, что держит в руках. А когда понял, то не поверил глазам. Понадобилось время, чтобы одуревший от жары оруженосец уразумел, что на его ладонях лежат серебряные монеты. Белые кругляшки, украшенные выпуклыми профилями неизвестных кесарей в коронах с остроконечными зубцами. Никогда ранее он не видел таких денег, но не усомнился, что держит в руках серебро.
