Есть и другой важный фактор, который необходимо учесть при оценке перспектив неофашистского движения в Англии.
Серьезное поражение, которое консервативная партия потерпела на последних всеобщих выборах, оставило миллионы английских антисоциалистов без крепкого и эффективного политического руководства. Большинство из тех, кто сейчас входит в оппозицию, несомненно сохранит верность консерватизму в надежде, что на следующих выборах эта партия снова завоюет утраченный престиж; но среди меньшинства многие уже выражали свое раздражение и даже презрение по отношению к традиционной правой партии, и они-то, несомненно, отдадут свои симпатии, а может быть, и активную поддержку, всякому новому движению, какое может возникнуть вокруг боевой программы национализма и антисоциализма, если ее фашистская сущность будет достаточно искусно замаскирована.
Едва ли даже самые большие оптимисты из сторонников лейбористского правительства станут утверждать, что оно сумеет справиться с множеством стоящих перед ним внешних и внутренних проблем достаточно успешно, чтобы успокоить и разоружить эту воинствующую оппозицию. Нет, в ближайшие годы не будет недостатка в поводах для недовольства, на котором сможет сыграть скрытое фашистское движение. Не важно, что то же недовольство существовало бы в обедневшей послевоенной Англии, даже если бы ею правила коалиция мудрецов: оппозиция стремится использовать недовольство, а не выяснять его причины. До войны многие убежденные антисоциалисты, от мелкого лавочника до промышленного магната, поддерживали откровенно фашистское движение не потому, что им нравились чернорубашечники Мосли или его авторитарная программа, но из страха, что консервативная партия, хоть она и была в то время самой могущественной политической силой в Англии, не сумеет помешать силам социализма захватить парламентскую власть. Сейчас их главная цель — добиться поражения социализма; но их вера в консерваторов, нужно думать, куда слабее, чем была до войны. Новое фашистское движение (для начала — замаскированное и возглавленное лицами с неопороченной репутацией) имело бы для противников социализма почти неотразимую притягательную силу.
Нам могут возразить, что при всем этом большинство англичан — как ни как убежденные антифашисты, а следовательно — всякий рецидив явной или скрытой фашистской деятельности можно спокойно игнорировать. Но это не довод; это шум, который производит страус, зарываясь головой в песок беспечного благодушия; это та самая политика или, вернее, политическая немощь, которая расчистила путь фашизму в странах Европы, это фатальная логика глупца, оставляющего без внимания септическую язвочку на пальце, потому что в остальном он «совершенно здоров».
В своей борьбе за власть фашизм не делает ставки на большинство или на то расплывчатое и туманное, что зовется общественным мнением; его война против демократии не имеет ничего общего ни с подсчетом голосов, ни с контролем над прессой. Прежде всего он подрывает и разрушает здоровье своей жертвы. А затем, когда ее сопротивляемость сведена до минимума и все другие нужные условия налицо, он быстрой лобовой атакой сбивает с ног одураченную, ослабленную добычу. Не надежное большинство, а воинственное меньшинство, — вот что ему нужно для достижения власти.
Будем считать доказанным, что демократия не может позволить себе игнорировать угрозу возрождения фашизма. Спрашивается: какие же контрмеры следует предпринять? В декабре 1945 г. министр внутренних дел сообщил нам, что с отменой статьи 186 закона об охране государства «нет никаких путей помешать деятельности политических организаций, не нарушающих законов мирного времени»; однако через месяц он же заявил в палате общин, что «правительство внимательно изучает вопрос, о лучших способах борьбы с фашистской деятельностью» и что сам он обдумывает «возможность внести в закон поправку, которая расширила бы его нынешние полномочия». С тех пор он, по-видимому, решил, что необходимость в новых законах и в поправках к старым отпала.
Нужно сказать, что перед министром внутренних дел стоит поистине труднейшая задача. Политическая свобода — основа и сущность здоровой демократии, и нельзя легкомысленно на нее посягать или урезать ее. С другой стороны, было бы безумием, если бы мы, во имя свободы и демократии, стали терпеть у себя движение, цель которого — уничтожить всякую свободу и демократию. Привилегиями демократии — свободой печати, свободой слова и свободой политических ассоциаций — логически должны пользоваться только те, кто хочет сохранить эти привилегии. Как нам кажется, разрешением этой дилеммы должны явиться новые законы, специально направленные против врага демократии — фашизма. Нет сомнения, что за такие законы высказалось бы большинство, и в парламенте, и среди населения страны; но здесь мы сталкиваемся с новой проблемой. Что такое фашистская программа? Есть ли в фашистской доктрине особенности, отличающие ее от всех других политических доктрин? Ясно, что если такие особенности имеются, значит можно найти и способ поставить фашизм вне закона, не посягая на свободу нефашистских политических организаций.
