У того, кого я любила, была более изысканная фигура. И еще не было усов. Слегка розовый лоб, длинные руки и светлые ногти. Я звала его Ну Нам. Однажды, я помню, он коснулся моего тела.., когда мандарин купил меня и вез в Кин-Чеу, я чувствовала, что всю дорогу Ну Нам следовал на расстоянии, прячась на краю рисовых полей, за стволами деревьев, слева и справа, страстный и бесполезный... Да, он был похож на дозорного. Не этому ли сходству улыбнулась я в то утро? Не смерть ли дозорного напомнила мне о смерти Ну Нама? Ибо он наверное умер. Я его больше никогда не видала. А теперь голова дозорного носится по океану".
Глава 6
ПТИЦА
Птица опустилась на воронье гнездо фок-мачты, не складывая крыльев. Должно быть, это был буревестник, хотя у него были слишком длинные лапки и белые пятна на спине. Иногда он испускал пронзительные крики и бил хвостом. Потом раскрывал клюв и наблюдал горизонт.
Маленький юнга позвал всех со штирбота. Потом побежал в часовню за дьяком Аналютом, который знал приметы. Когда он вернулся, буревестник прыгнул на выблинки и со ступеньки на ступеньку начал спускаться по веревкам. Дойдя до бугшприта, он остановился: и снова он тряс хвостом по ветру и хрипло кричал.
Тогда только все заметили на правой лапке какой-то изогнутый предмет. Матросы почуяли тайну. Но это был просто кусочек коры. Грелюш тер глаза. Потом коснулся снастей. И тотчас же птица замерла. Повернула голову вправо, влево и улетела навсегда.
Дьяк не думал, что это дурная примета. Однако буря усилилась. Люди вернулись к работе немного печальнее. Некоторые думали о трагических судьбах, о каравеллах, пожранных морскими чудовищами или расколотых на мелкие кусочки в безлунные вечера Людьми-Кото-рые-Живут-в-Воде. Жоан думал о голове дозорного, которую внезапная китайская ревность низвергла в Океан...
Дьяк Аналют вернулся в часовню. Она была в середине судна, у главной мачты. Она была из кедрового дерева с железной дверью. За алтарем стоял прямой латинский крест.
Свечи, кроме двух, горели чинно по левую сторону алтаря, воск стекал по ступеням. Аналют снял нагар и поправил розетки.
Понемногу люди собирались для обета. Наконец, явился и Поль Жор. Он был мокр от морской воды и дождя, чуть бледен. Он снял свою шапочку, отряхнул руки и вышел вперед. Невольно он взглянул на статую Святой Екатерины: она улыбалась, как улыбалась Дама Треф.
Началась церемония... Обет... Экипаж отправится босиком к Богородице Утесов и в бурный день на коленях взберется по двадцати одной ступени, высеченной в камне... Посреди обряда один из людей подошел и коснулся рукава капитана. Поль Жор с досадой поднялся, и пошел за матросом. Снаружи, у входа в часовню, валялась груда снастей, упавших с реи. Посреди них барахтался дозорный - это был Ксалюс. Тонкая струйка крови сбегала по виску, рисуя на лице - какая ирония - сладострастную линию бедра. Ветер на мгновение стих, падение снастей казалось странным. И вдруг они заметили, что рея подпилена пилой. Люди переглянулись, полные подозрений. Птица сидела на вороньем гнезде. Они были так взволнованы, что дыхание казалось звучным, как голоса. Поль Жор нагнулся и взял руку раненого: пульс бился, губы слабо шевелились.
Он отошел смущенный. Какой-то человек скользнул за ларь. Недобрая мысль мелькнула у Поля Жора. Он обернулся, человек прятался. Капитан пошел прямо к нему.
- Что ты здесь делаешь, Антонио? Это был Генуэзец. Он смирно сидел на канатах и дрожал. Од старался связать узел.
- Эти канаты.., разорвались... - простонал он.
- Хорошо! Плотник сделает! Возвращайся на место!
Генуэзец ушел. И глядя на него сзади, капитан рассматривал его горбатую спину, спину, похожую на пилу. Поль Жор прошел на бак. Четверо матросов выкидывали за борт множество тяжелых предметов. Они были добросовестны и спокойны. Широкими ритмичными жестами она вверяли морю все вместе и предметы торговли, и сундуки с зерном, и бочки мальвазии. Вокруг "Святой Эстеллы" океан покрылся обломками. Они собирались кинуть за борт осколки обеих фарфоровых бутылок. Но капитан крикнул:
- Нет, не это!
