Фараон - страница 142
Небету медленно пьет…
– Скажу лишний раз: твой дворец – это логово честолюбцев, бездарей и глупцов. Счастье, что первый министр держит их в руках и полагается на тех немногих, кто ему предан и знает свое дело. Когда меня не станет, остерегайся и не слушай льстецов!
Голос ее слабеет.
– Меритре всю ночь проплакала от радости. Взяв ее с собой в вечность, ты подарил царице счастье, о котором она и мечтать не смела. Это – хороший поступок, мой государь, я могу умереть спокойно.
120
Лузи места себе не находил. Как приблизиться к Тутмосу, когда его так хорошо охраняют? Теперь телохранителей к нему приставили еще больше, и даже самый целеустремленный цареубийца живым до цели не доберется.
– Брось это дело, – посоветовал ему исхудавший Бак, которого бывший господин пригласил на ужин – обсудить последние приготовления. – Благодаря Тутмосу в Сирии и Палестине надолго установится мир, митаннийцы притихли, Египет обожает своего государя, и никто против него не восстанет. Забудь свою ненависть, Лузи!
– Ни за что!
Лузи выкрикнул это так громко, что Кривоносый уронил блюдо с говядиной, которое нес к столу.
– Жалкий растяпа! Убирай теперь!
– Опять я виноват? Обращаешься со мной, как с собакой, так что поищу себе нового господина. А ты живи один, чтобы никто не мешал…
И Кривоносый хлопнул дверью.
– Брось, – не сдавался Бак.
– Я один, – пробормотал Лузи, и глаза его полыхнули огнем. – Один… Вот и решение! Когда царь бывает один? В четырех стенах храма, когда служит утренний ритуал!
– Ты не посмеешь… осквернить святая святых Карнака!
– Зато там тиран беззащитен.
– Умоляю тебя, Лузи, не совершай такого святотатства!
Бывший господин вцепился в горло Баку, и крепкие пальцы глубоко впились в его плоть.
– Я тут командую, а ты подчиняешься! Отвлечешь жрецов, чтобы я смог пробраться в храм. И молчи, иначе жену и твоих детей прирежут.
Старик с Северным Ветром как раз привезли вино во дворец, где все были в трауре по случаю похорон госпожи Небету, которую чтили так же искренне, как и опасались, когда к ним выбежал дворцовый управитель Кенна.
– Его величество гневается так, что стены дрожат!
– Что стряслось?
– В отдаленных деревнях люди страдают от разных хворей. Несколько жалоб дошли до верховного суда, и Тутмос встряхнул министров и издал указ касаемо общественного здравоохранения: ни один недужный на землях Египта не будет предоставлен своей горькой участи[114]. Искусство наших лекарей послужит всем и каждому. Первому министру строжайше приказано безотлагательно дать ему ход!
– Важная веха в истории страны, не меньше, чем победа при Мегиддо!
– Ты совсем спятил, Старик!
– Царь, по-твоему, тоже спятил?
– Я такого не говорил!
– И думать тоже не смей. Хотя насчет «думать»… Ты для этого не приспособлен. Позови-ка мне слуг, и пусть несут мои кувшины аккуратно. Это – лекарство, не хуже любого другого.
Глашатай Антеф с управителем Кенной как могут стараются заменить незаменимую госпожу Небету, грозу всех лентяев и жуликов. При поддержке царицы они и впредь будут надзирать за жизнедеятельностью дворца, этого улья, гудящего дни и ночи напролет.
По окончании поездки, в ходе которой я побывал во всех провинциях, дабы проверить внедрение моего нового указа, я услышал призыв Тота и отправляюсь в Долину Царей.
«Одиннадцатый час»…
Моя рука рисует громадную змею, в которую проникает солнечная ладья, дабы там переродиться; враги ее не исчезли, но богини с кинжалами, изрыгающие огонь, не дадут им навредить.
И я возношу молитву: «Да сгинут мятежники в буре! Да будут руки мои крепки и могучи ноги! Пусть враги мои падут духом! Пусть сгинут в кипящих котлах!»
Суровое, внушающее тревогу предупреждение… Значит, не все злые силы еще обузданы. Но где они прячутся?
Обожаемый муж, счастливый отец двух детей, всеми уважаемый мастер-строитель, Минмес ни в чем не обрел бы утешения, лишись он доверия государя. Да, назначить предателя, змею, чей укус мог оказаться смертельным, главой сирийского протектората – страшная ошибка с его стороны. И только благодаря магии фараона трагедию удалось предотвратить.
