— Что, Боно? Решили, Папаша Ло умом тронулся, монеты раздает налево и направо? Легкого серебра захотелось? Нет уж, давайте, покажите, чего стоит слово моряка. И торопитесь, управиться нужно до вечера.
— Но это не корабль, — протянул Боно. — Это какое-то чудовище! Оно совсем не из нашего мира. Явилось из-за края Великой Бездны!
— Я тоже так думаю, — запросто согласился с ним шкипер. — Но если ты не считаешь его кораблем, то свои три гульдена не получишь. Смекаешь?
— Смекаю, — поскреб затылок рыболов, взвешивая, чего ему больше нравится — получить прибавку к заработку, или уйти подальше от вещи, вселявшей страх. Золото перевесило. — Мы поднимемся и узнаем, что там да как.
— Вот и замечательно. А чтобы и других подзадорить, схожу с вами. И если название и всё остальное удастся открыть мне самому, то плакали ваши денежки, остальные семь гульденов, ясно? Поднимайся и передай команде, о чем мы толковали.
Ещё через несколько минут шкипер с помощником поднялись на палубу, вторично восхищаясь и страшась одновременно размерами и формами гигантского корабля из иного мира. Команда сбилась в кучу возле мачты и думала, как же им поступать дальше. Похоже, мысль о предстоящей награде никого не согрела. Зато и для страха осталось мало места.
— Давайте сюда кошку и топор, — нарочито небрежно сказал шкипер, — пока вы тут топчитесь, схожу, гляну, что там и как.
Как ни странно, но этим он приободрил и сам себя, неожиданно почувствовав, как уходят тревоги и суеверный страх. Ну, корабль. Ну, огромный. Ну, может быть из каких-то очень дальних земель. Мало ли чего на свете случается? Мир велик, и вполне может быть где-то там, ближе к тому его краю, где рождается Снег, есть неизведанные земли, где строят такие вот корабли. А то, что он без сноубордов… Может, они там, на краю Снега, как-то по-другому умеют по морям передвигаться?
С детства шкипер, как и любой другой житель Снега, знали, что мир начинается с Великой Темени, откуда приходят снежные валы, которые наполняют затем море, текут по миру, а после проваливаются за край Великой Бездны, которой мир заканчивается. К Темени он не ходил, но знал, что до неё больше, чем сотня дней пути. Экспедиции, отправленные туда, возвращались крайне редко. На десяток ушедших кораблей приходилось один-два, вернувшихся обратно. И выжившие матросы рассказывали про ужасы голодного плавания, про то, как постепенно тускнеет свет и воздух наполняется таинственным гулом и свистом, который присутствует в пространстве день и ночь. И то, как ночь становится неодолимой, потому что из Темени на снежный простор вырываются настолько сильные ветра, что движение вперед становится невозможным. На картах это выглядело как неровная линия, очерчивающая границу мира с одной стороны.
Зато шкиперу удалось в молодости попасть в экспедицию к Великой Бездне, к другому краю мира. Палубным матросом ушел он в то плавание, а вернулся мачтовым старшиной, потому что именно его отвага и смекалка спасли корабль от верной гибели, когда ветер занес их на такую волну, откуда открывалась страшная пропасть, в которую падали и падали снежные валы. Папаша Ло, которому в ту пору это имя совершенно не подходило, первый вышел из оцепенения и пошел наверх, снимать паруса, а за ним потянулись другие. В итоге, поломав два из четырех сноубордов, корабль удалось развернуть и отвести от пугающей бездны. Но он запомнил её на всю жизнь. Огромный, от горизонта до горизонта, голодный рот, распахнутый в вечном зеве, поглощающий весь снег их мира, а может быть, и сам мир заодно. Ведь всему рано или поздно настаёт конец.
Накинуть трос с трехлапым якорьком на фальшборт таинственного корабля ему удалось лишь с третьего раза. Всё же высота в пять этажей — если кому вздумалось бы строить такие высокие здания — это вовсе не ерунда. Хотя там, куда он добросил кошку, расстояние оказалось меньше, метров девять.
Первым взобрался самый молодой матрос, и скинул сверху веревочную лестницу, используемую на сейнере как шторм-трап. Шкипер пошел вторым, за ним старшина ловцов, потом уже остальные. Внизу остались лишь помощник и двое матросов, на случай всяких неожиданностей.
