Внезапно ветер утих, дверь скрипнула и распахнулась. На пороге тёмным силуэтом замаячила женская фигура. Она отступила назад, Андрей Егорович и Саша последовали за ней. В комнате, куда они попали, было ещё две двери, Саша догадался, что это что-то вроде холла – из мебели там присутствовал только старинный ломберный стол, покрытый зелёным сукном, и венский стул с твердым сиденьем.
– Садитесь, – женщина сделала приглашающий жест, но Андрей Егорович остался стоять.
– Ох уж эти туристы! – она добродушно рассмеялась. – Колокольня закрыта, внизу висит объявление. Мы собираемся проводить реставрационные работы, как только соберём средства. Сейчас вы немного отдохнёте и отправитесь в обратный путь.
Саша торжествующе взглянул на клиента. Никакой блондинки! Женщина была коренаста, темноволоса, в очках со старомодной тяжелой оправой. Сквозь стёкла поблескивали круглые и тёмные, как вишни, глаза. Она выглядела колоритно, хотя пышная синяя юбка, белая блузка и бархатная чёрная жилетка на шнуровке, составляющие упрощенный вариант национального костюма, не шли к её плотной фигуре.
– Я хотел бы посмотреть часы, – сказал Андрей Егорович, – я приехал издалека, очень вас прошу!
Женщина пожала плечами и, подойдя к одной из дверей, распахнула её. За ней обнаружилась шахта, заполненная металлическими и деревянными деталями. Тросы, цепи, шестерёнки и трубки жили своей размеренной и деловитой жизнью, издавая разные звуки и двигаясь.
– Стал бы я ехать ради этого! – презрительно фыркнул старик. – Я хочу видеть фигуры.
– Я вас провожу!
Саша и его спутник обернулись на голос. Вторая дверь была открыта, перед ней стояла та самая блондинка, которая когда-то не пустила на колокольню профессора Иванского.
– Цецилия? – ахнул старик. – Я думал, ты не появишься.
– Вы меня знаете? – она посмотрела на старика спокойными серыми глазами. – Извините, но я с вами незнакома. А вот молодого человека я уже видела! Он был сегодня в пекарне и мама его узнала.
Саша нервно облизнул пересохшие губы:
– Простите нас, дверь была открыта, я не подумал…
Андрей Егорович подошёл к девушке и снял бейсболку.
Воцарилась тишина, нарушаемая только звуком часового механизма. Саша подумал, что огромное сердце башни бьётся совсем как человеческое. Тик-так, тик-так, тик-так…
– Андрей?
– Да, Цецильхен.
Брюнетка осуждающе покачала головой и вышла. Саша услышал, как стучат по ступенькам её каблуки.
– Ты приехал из-за меня или из-за часов?
– Я приехал из-за тебя, но часы меня тоже интересуют. Последние тридцать лет. Мой интерес к тебе вдвое старше. А ты стоишь передо мной, я вижу твоё молодое лицо и я совсем запутался и не могу рассуждать здраво. Моя логика куда-то испарилась, я увидел твою мать, и тут меня осенило, отдельные факты стали складываться в сумасшедшую мозаику. Может ли быть такое?
Андрей Егорович растерянно умолк.
– Пойдёмте, – Цецилия взяла Андрея Егоровича за руку и повела к двери. Саша шёл за ними с открытым ртом.
***
И вот, они стоят у Золотых фигур Траумбурга. Цецилия коснулась фигуры Короля, и троица величественно тронулась с места, остановившись лицом к лицу с незваными гостями.
– Но они не золотые! – прошептал Саша. – И не позолоченные!
Он осторожно погладил королевскую руку.
– И это даже не металл!
– Вам виднее, ваш дедушка был ювелиром, не так ли? – сказал Андрей Егорович.
Саша нахмурился. Он точно помнил, что не говорил старику о дедушке. Да, «разведка доложила точно», вспомнились ему слова старой патриотической песни.
– Потрясающе! – Андрей Егорович обращался к Цецильхен, – мы, наверное, первые чужаки, увидевшие статуи так близко. И, если присмотреться, митра Архиепископа вовсе не митра, и символы на его одежде – не христианские. А короны Короля и Королевы тоже не короны, да?
– К сожалению, не могу ответить на твой вопрос, – ответила Цецилия, – извини. Я и так показала тебе слишком много. Ты добился своей цели и увидел фигуры. А теперь я провожу вас вниз.
Внезапно старик метнулся к девушке и цепко схватил её.
– Сними ремень, свяжи ее! – прошипел он гиду, с трудом удерживая бьющуюся в его руках Цецильхен. – Давай, это последний шанс! Мы должны всё выяснить! Тут наверняка ещё что-то есть!
