Она резко поднимается с земли и я, все еще не понимая, что происходит, словно в замедленной съемке вижу, как она вскидывает палочку. Вижу, как Северус делает шаг вперед, прикрывая меня собой, с ужасом осознаю, что Беллатрикс произносит заклинание. Последнее из непростительных.
- AVADA KEDAVRA!!! - и из ее палочки вырывается яркая зеленая вспышка!
Глава 34. Когда настанет завтра.
Еще недавно я рассуждал о том, что у времени странные свойства. Его течение относительно. Субъективно. Прожигая взглядом циферблат часов, следя за размеренно движущимися стрелками, я думал, что секунды собираются в минуты минимум вдвое медленнее обычного. Мне казалось тогда, что времени у меня много. Слишком много для одиночества. Я надеялся и мечтал, ждал и верил, что мое уединение нарушит звук шагов поднимающегося по ступенькам человека. Что эту тягучую действительность вернет к норме звук хлопнувшей двери. Время же смеялось надо мной. Часы медленно перетекали один в другой, оставляя мне время подумать обо всем на свете. Я думал тогда о Нем. О человеке, судьба которого заботила меня больше остальных. Часы ожидания, надежды на счастливый исход. Но оказалось...
В действительности, время было дано мне «взаймы». Часы раздумья, которые я не ценил. Я так хотел, чтобы они закончились. Сейчас же я молю всех Богов о том, чтобы несколько секунд длились как можно дольше.
Мне в кои то веки нужно время. Жизненно необходимо, чтобы мгновение стало вечностью. Я не знаю, что мне делать. Я должен, должен придумать, как спасти его жизнь.
Говорят, что перед смертью, мысленному взору человека предстают самые важные события его жизни. Почему же сейчас я вижу не лица родителей, не первый свой полет на метле, не улыбчивую физиономию Хагрида, принесшего мне лучшую в моей жизни новость о том, что я - волшебник. Нет. Я вижу, как соленая морская капля прокладывает свой путь по Его торсу. Я вновь, как наяву, ощущаю прикосновение его ладони к своему затылку в то самое утро, когда ему все-таки удалось избавить меня от гнетущего ожидания.
Я вспоминаю, как мы сидели в гостиной маленького домика на побережье, и я слушал лекцию о плаванье, как он хотел окатить меня с утра водой, как в ту самую первую ночь он безуспешно пытался испечь для меня торт…
Этот человек - все, что у меня есть. Точнее, мне никто больше не нужен. Кроме него. Был бы только рядом. Молчал и варил зелья, или ворчал и пил свой виски. Что угодно. Только пусть будет рядом со мной.
Я не позволю ему вот так вот умереть за меня. Но что я могу сделать?! Думай-думай-думай, драклы тебя задери!!!
В учебнике по Трансфигурации сказано, что между ударами сердца у спокойного человека проходит всего восемь десятых секунды. Я же совершенно не спокоен. Так почему, черт возьми, оно не хочет удариться о ребра вновь, разгоняя страх по телу? Не потому ли, что время снова изменило свойства? Может быть кто-то сверху, там, где вершатся судьбы, решил дать мне шанс? Я должен что-то придумать. Второго шанса у меня не будет. Никогда.
А перед глазами все мелькают картинки нашего с ним лета. Взорванная кухня и удивленное лицо Сириуса, когда он узнал всю правду о нас, улыбающиеся глаза директора, которого нам так и не удалось обвести вокруг пальца… Я вижу, как наши руки соединяются вместе, и мы читаем на отполированной золотой крышке подарочных часов: Nitinur in vetitum semper, cupimusque negata.
«Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного».
Как же хорошо, что его желания совпали с моими. И как же волшебно, что нашелся в мире человек, с которым я смог мечтать.
… стремимся к запретному и желаем недозволенного…
Нет, я не просто желаю недозволенного. Сейчас я хочу НЕВОЗМОЖНОГО! Пусть он живет… его подарок, черная шелковая рубашка, едва уловимо пахнущая вербеной. Я бы себе такую не купил. Я ведь так и не подарил ему подарок, который приобрел во время первого похода в Хогсмит в этом году… Подарок…
Что-то в голове щелкает тумблером, и я вдруг понимаю, КАК. Да! Сейчас я готов на все, даже сделать невозможное. То, что не под силу ни одному живущему ныне волшебнику. То, на что еще секунду назад я сам не был бы способен… «Но силы заимствованные в само Небытие вернуться будут обязаны».
