Управдом поспешил заверить сотрудника угрозыска, что Пелагея Матвеевна ни в чем предосудительном не замечена. Состоит, правда, в церковной «двадцатке» Пантелеймоновской церкви и целыми днями мотается по городу с какими-то поручениями батюшки, но это еще не криминал. Задолженности по квартплате за ней не числится, подозрительные личности не заходят, краденого не скупает. Все это, должно быть, обыкновенное недоразумение или сознательный оговор безвредной старухи. Если товарищу из уголовного розыска желательно, он, управляющий домом, вызовет Пелагею Матвеевну в контору и все в момент разъяснится.
От встречи со старухой Нашатырь благоразумно уклонился. Во всяком случае, не пожелал встречаться в конторе, при свидетелях, сухо поблагодарив управдома. Зато на следующее утро пожаловал к Пелагее Матвеевне собственной персоной. Сотрудником угрозыска называться не стал, скромно сообщил, что работает монтером в Электротоке и намерен обследовать состояние проводки на предмет предотвращения возможных коротких замыканий.
Обследование проводки было на редкость обстоятельным, отнюдь не лениво-казенным, и Пелагея Матвеевна осталась в полном ублаготворении.
Не поленившись, представитель Электротока обстучал молоточком стены кабинета, залез в камин, чтобы убедиться в исправности дымохода, и, что особенно растрогало старуху, взялся безвозмездно починить замок, которым Пелагея Матвеевна запирала свое жилище. Был приветлив и уважителен, не поморщившись выслушивал все ее жалобы на рыночную дороговизну и многочисленные хворобы.
Замо́к он починил с поразительной быстротой, возвратив в тот же день к вечеру. От вознаграждения за труды решительно отказался, чаю с вареньем и то не попил, сославшись на ужасную свою перегруженность служебными заданиями. Пожелал Пелагее Матвеевне всего наилучшего и откланялся. Истинно благородный молодой человек, каких теперь немного.
Охота за кладом приближалась к решающему действию.
Оставлять и далее инициативу в руках пройдошливого Нашатыря вряд ли было целесообразным. Посоветовавшись с Мессингом, Печатник решил предпринять меры, отрезавшие Савве Лукичу дорогу к обогащению.
Кабинет князя Кочубея и впрямь оказался с любопытной начинкой. Не потребовалось слишком больших усилий для обнаружения замурованного в стене, по соседству с камином, маленького железного ящика. Вот только содержимое княжеского тайника вызвало бы, наверно, у Саввы Лукича еще одно жестокое разочарование.
В ящике, запечатанном сургучной печатью, хранилась толстенная пачка акций «Франко-русского смешанного общества», ставшая всего лишь бумажной макулатурой. Еще в нем были просроченная закладная на родовое поместье князей Кочубеев в Полтавской губернии, серебряный царский рубль, известный нумизматам под наименованием «семейный» и представляющий некоторую ценность, а также триста рублей новенькими керенками. Лежал еще в ящике кожаный бювар с любовными письмами на французском языке, многие из коих были датированы минувшим, девятнадцатым веком.
Никаких драгоценностей в железном ящике не оказалось. Раскрасневшаяся от свалившихся на ее голову неожиданностей, Пелагея Матвеевна засвидетельствовала сей несомненный факт с явным огорчением, поставив в протоколе свою подпись квартиросъемщицы.
Нашатыря в то дождливое пасмурное утро задержали у ворот особняка князя Кочубея. Вооружен он был комплектом специальных инструментов, аккуратно уложенные в кожаный докторский саквояжик, заранее предвкушал серьезные перемены в своей жизни и с величайшей неохотой отправился на Гороховую.
Попервости Нашатырь со свойственным ему апломбом петушился и яростно протестовал против своего незаконного задержания. Вслед за тем принялся сочинять отчаянные небылицы, рассчитанные на доверчивых простаков, обнаруживая при этом недюжинный талант импровизатора. В конце концов пришлось ему выкладывать все начистоту, потому что другого ничего не оставалось.
Откровенный рассказ неудачливого охотника за миллионами и порадовал Александра Ивановича Ланге и, как часто бывает, добавил ему новых беспокойств.
Следы вели в Басков переулок.
