Только 19 июля после семидневного успешного контрнаступления советских войск немецкое командование пришло к выводу, что продолжать операцию «Цитадель» невозможно. В журнале военных действий верховного командования вермахта записано: «Из-за сильного наступления противника дальнейшее продолжение «Цитадели» не представляется возможным».
Конечно, сравнение битвы под Курском с боями на Сицилии не выдерживает критики. К 10 июля, когда началась высадка англо-американского десанта, на Курской дуге действовало 50 немецко-фашистских дивизий, а в Сицилии находилось только 9 итальянских и 2 немецкие дивизии. В июле, в период наиболее активных действий в Сицилии, с Восточного фронта не была снята ни одна дивизия. Более того, когда на совещании в ставке вермахта 26 июля Гитлер потребовал перебросить несколько дивизий из группы армий «Центр» в Италию, где накануне рухнул режим Муссолини, а сам дуче был арестован, командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Клюге заявил: «Мой фюрер! Я обращаю внимание на то, что в данный момент я не могу снять с фронта ни одного соединения. Это совершенно исключено в настоящий момент».
Как видим, не высадка в Сицилии повлияла на ход Курской битвы, а, наоборот, ожесточенность сражений на Курской дуге не позволила гитлеровцам усилить свои войска на острове и облегчила союзникам его захват. В то время это не вызывало сомнений. Так, английская газета «Рейнольде ньюс» писала в августе 1943 года: «На Восточном фронте Красная Армия стоит лицом к лицу с 200 немецкими дивизиями, не считая нескольких дивизий сателлитов Германии. В Сицилии мы встретили сопротивление 4 немецких и нескольких итальянских дивизий» [88]. Президент США Ф. Рузвельт 29 июля в выступлении по радио заявил: «Наиболее решающие бои происходят в настоящий момент в России».
Пытаясь преувеличить вклад англо-американских вооруженных сил в достижение коренного перелома в ходе войны, западные историки стремятся внушить читателям, что союзники и до открытия второго фронта оказывали своими действиями большую помощь Советской Армии. В частности, утверждается, что так называемая «воздушная война» против Германии предопределила завоевание Советскими Военно-Воздушными Силами господства в воздухе летом 1943 года.
Известно, что начало завоеванию господства в воздухе советской авиацией было положено в сражениях в небе Кубани весной 1943 года, а окончательно оно было завоевано в Курской битве. Пытаясь умалить значение этого неопровержимого факта, западные историки заявляют, что «полное господство русских в воздухе стало возможным в связи с переброской германских ВВС на Западный фронт» [89]. При этом они имеют в виду так называемое «стратегическое воздушное наступление» американо-английской авиации на Германию по плану «Пойнтблэнк», утвержденному объединенным комитетом начальников штабов США и Англии 14 мая 1943 года.
Однако и здесь западная историография оказывается не в ладах с фактами. Во-первых, американо-английское командование летом 1943 года еще только приступало к организации массированных воздушных бомбардировок городов Германии по плану «Пойнтблэнк», а советская авиация к этому времени уже завоевала стратегическое господство в воздухе. Во-вторых, для борьбы с ВВС союзников привлекалась главным образом истребительная авиация ПВО Германии, а основная часть люфтваффе, включая ее ударную силу — бомбардировочную авиацию, действовала на советско-германском фронте. Только в период с 15 марта по 1 июля 1943 года из Германии, Франции, Норвегии и Польши на советско-германский фронт было переброшено 13 авиагрупп (около 400 самолетов). К лету 1943 года 55 процентов боевых самолетов, имевшихся в люфтваффе, действовали на Восточном фронте. В период оборонительного сражения на Курской дуге немецкая авиация потеряла 1500, а в ходе советского контрнаступления — 2200 самолетов [90]. В-третьих, советская военная промышленность уже к концу 1942 года превзошла Германию по выпуску самолетов. В 1943 году в СССР было произведено 29,9 тысячи боевых самолетов, а в Германии — 19,8 тысячи
