Теперь не надо было начинать все сначала. Мое убежище — внешне представительный отель на Шестой авеню. Там никого не интересовало, что делается в соседнем номере. Я заплатил вперед, взял номер и принялся названивать. В половине третьего ночи я нащупал след Бернис Кейс и вновь окунулся в ночь, в тот мир, которому принадлежу.
Бар «Андрэ» располагался довольно далеко от опасных районов. Ночью там готовили суп-гуляш. Нужно было обладать поистине железным желудком, чтобы хлестать это адское блюдо. Так как я всегда заказывал две тарелки, то пользовался заслуженным уважением хозяина.
Он встретил меня приглашающей улыбкой. Бернис Кейс сидела в углу, погрузившись в чтение «Ньюс», и крошила в суп хлеб. Я сел напротив нее. Взглянула отчужденно.
Удивительная девушка. Напоминает маленькую доверчивую кошечку. Судя по ее взгляду, меня отнесли к категории банкротов и потому молча разрешили разделить ночную трапезу.
Я знал проституток всех оттенков. Некоторые занимались этим, потому что не умели ничего другого, других принудили, а иным это доставляло удовольствие. Но у всех было общее — один и тот же взгляд, как бы впитавший всю грязь мира, одно и то же выражение лица — усталое, потерянное или полное отвращения к самой себе. Женщины этого типа быстро стареют. Жизнь, которую они ведут, калечит их тела, искажает черты лица. На Бернис Кейс не было этого клейма. Глаза если что и излучали, то лишь сострадание к окружающему миру. Но на полных, свежих губах играла почти счастливая улыбка. Светлые волосы блестели как шелк. Соблазнительная фигурка и естественные движения передавали всю прелесть тела девушки.
— Голодны? — спросила она.
— Нет. Но спасибо, Бернис.
— Мы знакомы? — удивленно спросила она.
— Не напрямую. Но у нас есть общие знакомые.
Бернис наморщила носик:
— Я благодарна друзьям, что они принимают во внимание мое рабочее время. — Внезапно она коснулась моей руки: — Послушайте, незнакомец, я не хочу вас разочаровывать, но был такой длинный, напряженный вечер и…
— У меня то же самое, Бернис. Я совсем не хочу… профессионально использовать вас.
— Очень хорошо сказано, — светло рассмеялась она.
— И мне не нужны деньги.
— Значит, что-то другое. — Она провела длинным ухоженным ноготком по моему запястью. — Итак, эти друзья…
— Старая Гэсси и матушка Топпет.
Ее глаза удивленно расширились. Она откинулась на спинку стула и еще раз внимательно осмотрела меня.
— Я знаю жильцов пансиона и вас не видела.
— Я жил там после вас. Гостил у Гэсси до тех пор, пока меня не арестовали.
— Вы Морган?
— Да.
— Вы сошли с ума, появившись здесь. Я вас не сразу узнала, но у двоих парней из тех, кто находится здесь, хорошая зрительная память на лица, а ваше помещено на первой странице газеты. А они за пару долларов на выпивку продадут даже родную мать.
— Это уже мои заботы.
— Ну хорошо, великий человек, а что будет со мной? Если появятся полицейские и вас возьмут, как буду выглядеть я? Я должна подумать о своей репутации, — насмешливо произнесла она.
— Тогда пойдемте в другое место.
— Может быть, ко мне домой?
— Согласен.
Она еще раз внимательно вгляделась в меня.
— Дело серьезное, не так ли?
— Очень.
— И я могу вам помочь?
— Может быть.
— Тогда пошли.
Дом был старый, но тщательно отремонтированный и перестроенный. Ее квартира состояла из трех комнат и была просто, но с удивительным вкусом обставлена. У нее была огромная стереоустановка, на стеллаже — больше сотни пластинок с классической музыкой, на стенах — три картины известных современных художников. Смешивая выпивку, она заметила, что я разглядываю картины, и улыбнулась:
— Я их не покупала.
— Они стоят кругленькую сумму.
— Сегодня да. Но тогда это были просто голодные художники, у которых не было денег на еду и оплату комнаты. Мне понравились картины, и я помогла им.
Я показал на самую маленькую:
— Последняя работа этого господина стоила сто тысяч долларов.
— Да.
Она подала мне большой стакан водки с имбирным пивом.
— Почему вы не продали их?
— Потому что они мне нравятся. — Бернис включила тихую музыку, села, скрестив безупречные ноги, и сказала: — Вы хотели о чем-то спросить меня?
