Они спускались по лестнице: мать, в красивом вязаном платье, с замысловатой прической, дед приоделся в серые брюки старомодного покроя, синий джемпер, сестренка, оглядывала новое платье, синее в белый горошек.
– Здравствуй, сын! – произнесла мама звучным голосом. – Мы садимся за стол и ждем тебя. Переодевайся и приходи!
Душевая была рядом и он, вытаскивая на ходу все, что было в карманах, сунув на полочку, как был в шляпе и костюме, встал под душ. Полилась вода – искусственная одежда съежилась, потеряла целостность, и кусочками уносилась в слив. Александр остроумно называл этот процесс 'рождением человека'.
Тут же, в гардеробной, он облачился в свежее белье, выглаженные хлопчатобумажные брюки и кремовую рубашку из тонкого льна. Дома носили все натуральное, берегли эти вещи.
– Красив, красив! – воскликнула мать. – Тебе очень идет!…
Сестренка протянула ему ручки. Он сжал ее тоненькие мягкие пальчики и коснулся губами поочередно левого и правого запястья. Этим манерам Александр научился у деда, а тот, то ли придумал, то ли вычитал в старинном романе.
Мама с дочкой сели по одну сторону стола, дед – по другую, Александру досталось почетное место во главе…
– Как все прошло? – спросила мать, вглядываясь в сына.
– Ничего особенного, – ответил он, придвигая чашку с чаем. – Ты же знаешь, мама, как это бывает… довольно скучно… Вот на трибунах веселились от души!
Он отпил глоток.
– Думал, что на нашем-то выпуске будет иначе, но… – он состроил унылую физиономию. – Думаю, остальные поняли, потому и действо быстро подошло к концу.
Мать нахмурилась.
– Вот дорога до набережной!… – воскликнул он.
– Разумеется, на велосипедах, – недовольно произнесла она, – что здесь интересного…
– Мне достался трехколесный 'Вихрь'! – с восторгом произнес Александр. – Отличная машина! На раму можно закрепить детское кресло, сзади – на кронштейне – Лолкин велосипед.
– Это хорошо, – сказала она, гладя дочь по голове. – Значит, чаще будете ездить в лес.
– Завтра приеду на трехколесном велосипеде.
– Да-да, завтра, – произнесла она, морща лоб. – У вас завтра последняя встреча?
– У 'Победы'… пройдемся по центру, возложим цветы героям революции, наверное, в Оперный заглянем… по набережной прогуляемся… общий снимок и все!
– А почему так срочно? Кто-нибудь уезжает?
– Да, – ответил он легко. – Влад Сергеев… за границу, в Италию, кажется, Наталья Петрова с родителями в Варшаву, Борис… в Московский университет… Семенов – в Ленинград… на Путиловском у него практика… Симонова будет учиться в Санкт-Петербургском историческом…
Он сделал несколько глотков и откусил маленький кусочек торта.
– … несколько человек едут поближе – Омск, Хабаровск, Чита…
– А ты? – спросила мать.
– Я остаюсь с вами! – сказал он и подмигнул Лолке. – Мне лучше здесь…
– И чем ты будешь заниматься? Уже есть идеи?…
– Пока не знаю, – вздохнул он, – нужно подумать.
– Наши занятия тебя не увлекают? – глуховатым голосом спросил дед. – Кажутся трудными?
– Не увлекают, – признался Александр. – Я много думал, кем бы мне хотелось стать…
Он опять подмигнул сестричке.
– Извините, дорогие родители и родственники, мое призвание – в другом…
– В чем же? – вкрадчиво спросила мать.
– Пока не знаю, – ответил он, глядя в окно. – Чувствую, что дело это рядом! И оно важнее исследования полярных шапок на Марсе, туманностей или обучения школьников.
Мать погрустнела.
– Что же это за важное дело? Чье это дело?
Александр пожал плечами.
– Пока оно скрыто… неясно… и такое впечатление, что выбор будет сделан не мной.
– Кем?
– Не знаю, мама… – он боялся посмотреть на нее, – кто-то решит за меня… он укажет направление, и я сразу пойму, что мне туда…
– Кто этот человек? – строго спросила она.
Он опять пожал плечами.
– Выбор сделают за тебя, – вдруг сказала мать, – и ты, если разонравится, объявишь, что путь указан неверно и дорога эта не твоя. Как жаль, что приходится возвращаться! И ждать, что кто-то другой покажет новый путь.
– Может и так, – тихо сказал он, – может, и нет.
В столовой вдруг раздался низкий басовитый звук, словно кто-то подул в трубу, холодом пахнуло от окна, качнулась ветка яблони.
