Эйнштейн и религия - страница 43
Точно к таким же преувеличениям и преуменьшениям, склонен так называемый поэтический язык, основанный в свою очередь на древних образах из области религиозной и космогонической, перешедших в область поэзии и литературы. Такими преувеличенными образами и уподоблениями изобилуют, как указано, русские былины. Напр., «Чара зелена вина в полтора ведра. Принимал чару единой рукой, выпивал чару единым духом». Или «палица весом в сорок пуд». Или «куда махнет (Илья татарином), туда улица (среди татарской рати); куда перемахнет — переулочек», и т. д.
Преуменьшенные образы реже, но тоже встречаются в песнях, в сказках, в пословицах. «Ее ноженки заплеталися, о травиночку запиналися». «Ниже тоненькой былиночки нужно голову клонить». «Мальчик с пальчик». «Тише воды, ниже травы». «Ни макового зерна во рту не имел», и т. д.
Я устранил умышленно, как указано в предисловии, из сферы моего рассмотрения все элементы чудесного, взятые в их необъяснимости и таким образом частично или всецело, признаваемые, действительно, за чудесные. Таковы вещие сны, содержавшие действительное предвещание, предсказания, предчувствия, распространение мыслей на расстояние и группы явлений, связанные со спиритизмом, которые парижский профессор и член Института Шарль Рише в своей новой книге: «Трактат Метапсихики», вышедшей в прошлом 1922 году в Париже, торжественно называет греческим именем: телекинезия, т.-е. учение о механических проявлениях чудесного (столоверчение, выстукивание блюдечком, дощечкой), и эктопласмия, т.-е. учение о материализации чудесного (материализация духов, руки в воздухе, фотографические снимки и пр.)
Нашей задачей является искать в так называемом чудесном об'яснимости, а не довольствоваться необъяснимостью… Если даже допускать необъяснимость в области явлений, подлежащих нашему исследованию, то она не может быть, частичного, а должна быть общею. Она должна выражаться не в исключениях, а в правилах. Вся сфера религиозных явлений, взятая в целом, притязает на чудесность, и нет надобности и возможности особо выдвигать вперед какую-нибудь отдельную, сугубо чудесную область.
И в особенности приходится оттолкнуть, как ненужную, всю современную сферу перелицованной чудесности, которая стремится переодеться в одежду научности, основывает особые общества для изучения чудесности, напр., английские и американские общества психического изучения (Society for psychical research), с протоколами, с анкетами, со статистическими подсчетами чудесного, вводит в свои изыскания обстановку физических опытов, динамометр, фотографию.
Но вся эта научная мимикрия — водевиль с переодеванием — устраняет самую сущность явления и оставляет вместо него только ненужную и отвратительную шелуху.
Это до чрезвычайности ясно в связи со спиритизмом. Вопрос о спиритизме я отнес к заключительной части анализа. Доктрина спиритизма, вовлекшая в свою орбиту несколько миллионов человек, почти сплошь из так называемого культурного класса и в том числе не мало ученых естественников и (реже) общественников, третьего и второго и даже первого ранга, не может назваться религией, ибо она не образует всеобъемлющего учения. Ее нельзя назвать даже ересью, ибо все положительные религии, первобытные и высшие, заключают в себе явные спиритические элементы.
Новостью в спиритизме является именно его псевдонаучная арранжировка, его постоянное стремление что-то доказать химикам и физикам и всему вообще человечеству, вывести тайну из тьмы на свет божий, снять фотографию с иллюзии, с мечты. Спиритизм часто упрекают связанным с ним обманом. Это, конечно, грех большой, но все-таки не смертный. Астрология, алхимия тоже были связаны с обманами, с шарлатанством, что не помешало им с самого начала создавать реальное знание, астрономическое и химическое.
Шарлатанство спиритических медиумов, как и шарлатанство астрологов, связано прежде всего с неорганизованностью спиритизма и с малой обеспеченностью его присяжных служителей. Такое переходное, бродячее, необеспеченное состояние в свое время переживали, а отчасти переживают и теперь, литература, искусство, театр, повременная печать. Литературная богема и полуученая цыганщина — явления одного и того же порядка.
