Фашистские бомбардировщики бомбили порт. Если военные корабли встречали их мощным огнем, то наш танкер в этом был почти безоружен. Маневр тоже исключался — мы находились в порту.
Я была на вахте в кочегарке. Неожиданно какая-то сила сбила меня с ног, оглушила, перед глазами поплыли круги, и я потеряла сознание. Очнувшись увидела дым, который заполнил все. Однако, присмотревшись, поняла, что это не дым, а пар. Пересиливая боль, быстро поднялась, потушила отни в котле, перекрыла главный клапан на паровой магистрали. Оказалось, что взрывами бомб были повреждены паровые трубы, а в машинном отделении полопались топливные. Разрушения на танкере были большие: сорвало многие механизмы, спасательные боты. Однако команда танкера не растерялась. Все действовали решительно и бесстрашно, Мысли о смерти не было и о подвигах тоже. Просто все делали свое дело.
Когда через много лет довелось прочитать воспоминания бывшего старшего помощника капитана нашего танкера Н. И. Плявина о том, как мне удалось предотвратить взрыв котла, я приятно удивилась: оказывается это было не так просто.
15 октября 1941 года мы в последний раз грузились в Одесском порту. На палубе разместили много автомашин. Все помещения заполнили бойцы и командиры. На причале взрывали подъемные краны, подсобные строения, чтобы ничего не досталось врагу. Советские войска оставляли Одессу. Мы взяли курс на Севастополь.
Перед выходом из Одессы старший помощник капитана Н. И. Пля- вин почему-то попытался успокоить меня: «Не бойтесь Берта Соломоновна. Посмотрите, какое с нами подкрепление идет».
А я и не боялась, хотя мне здорово доставалось в кочегарке.
Испытала страх я лишь однажды. Это было в одном из рейсов весной 1942 года в Камыш-Буруне. Там мы увидели танкер без парового котла. Моряки объяснили, что это танкер «Эмба», в его машинное отделение попала бомба, и взрывная волна перебросила котел через стоящее рядом судно прямо на берег.
«Вот что ждет меня», — подумала я тогда.
И вот мы в Севастополе. Утро. Выгружаем горючее. Повар приготовил завтрак. Зашла в кают-компанию, смотрю, сидит второй механик Н. Радченко, завтракает. Я говорю: «Не могу есть, не то устала, не то сейчас начнется…».
Только проговорила — налетели самолеты. Затрещали наши орудия, с самолетов полетели бомбы. Стармех меня накануне просил: «Как только начнется налет, выходи из кочегарки, прячься где-нибудь. Мне легче не будет, если тебя убьют».
Вспомнила я слова стармеха и побежала на бак, где-то там и приткнулась.
Такого налета еще не было. Как в аду. Потом поутихло чуть-чуть. Поднялись мы все, не верится, что живы. А на танкере бушует пламя. Слышу — зовут меня. Радченко ранен. Я намочила полотенце, вытерла ему лицо. Оно было все в капельках крови. Радченко посмотрел на меня и говорит:
— Берта, я умираю.
Я, конечно, стала его успокаивать:
— Да вы только контужены.
Моряки тоже подбадривают:
— У нашего кочегара легкая рука. Видишь, она и за доктора у нас, не даст тебе умереть.
Обгорел и помощник капитана М. Малый. Я попыталась облегчить и его страдания.
Тем временем на «Серго» разгорался пожар. Превратившись в горящий факел, танкер отходит от причала. Все тушат огонь. Хорошо, что удается держать пар на марке.
Пожар погашен. Мы вернулись к причалу. Начали выгружать остальные танки с горючим, но ремонтники решили «подштопать» судно, так как взрывом бомбы нам сильно повредило один борт и нужно было «залатать» дыру. Когда сварщики приступили к работе, послышался свист, будто летят бомбы. Выглянув из кочегарки, я оцепенела: на баке рвались танки с авиабензином. Оказалось, что-то случилось во время сварки, и все 16 танков, находившиеся на судне, взорвались один за другим.
Но «Серго» остался на плаву: наши танкеры сделаны как поплавки, поэтому даже с такой дырой мы не потонули.
Однако в результате бомбежки и взрывов наше судно дало большой крен, почти легло на борт. Вся команда сошла на берег.
Лишь через несколько дней крен ликвидировали. С поврежденным бортом под прикрытием военных кораблей мы перешли в Туапсе. Ремонт предполагался длительный, и мне временно предложили поработать на танкере «Советская нефть»: там не было кочегара.
