В конце июля 1943 года гитлеровцы учинили очередной массовый погром. Мы с мамой чудом уцелели.
В том погроме были уничтожены не только жители нашего гетто, согнанные на Юбилейную площадь, и колонна шедших с работы, но и все евреи из Германии и остальных стран, которые находились в Минске. Они были захоронены в общих ямах в Тростинце и Тучинках.
После этого погрома мама перестала печь, так как погибли поставщики муки и других продуктов — немецкие евреи Штифель и Листина.
В августе гитлеровцы почти каждый день устраивали облавы и расстреливали тех, кто попадался.
В конце августа Зяма сказал мне, что надо готовиться к побегу из гетто. Нужно кое-что перенести в другой дом, который находится около заграждения гетто. Мы сделали все, что было необходимо.
4-го сентября Зяма и Лида пришли с работы, позвали меня и сказали, что, когда стемнеет, мы уйдем в ту квартиру, из которой этой ночью попытаемся бежать из гетто.
Я позвала маму на кухню и сказала без подробностей, что вечером ухожу из гетто, и предложила ей уйти вместе со мной. Она ответила, что не верит в возможность легко из гетто попасть в партизанский отряд, но, если получит написанную моей рукой записку из партизанского отряда, то будет готова уйти из гетто с тем человеком, который передаст ей записку.
Через час, когда Зяма сказал, что мы уходим, я об этом сообщила маме. Она к этому отнеслась так, будто я иду на прогулку, ни о чем не спросила, даже не поинтересовалась, есть ли у меня с собой еда. Так мы и расстались.
Вскоре я пошла к Зяме и Лиде, и мы втроем отправились в путь, пробираясь осторожно через дворы от дома к дому туда, где был назначен сбор всей группы. Когда пришли на место, Зяма обошел дом, подобрался к условленному окну и тихо постучал в него. Дверь тотчас же открылась, и мы вошли в дом. Там уже было, как мне показалось, много людей. Среди них я с удивлением увидела Тану — того парня, который симпатизировал мне, приходил к нам в дом. Он никогда не говорил мне, что собирается бежать из гетто. Более того, они были с Зямой в одной подпольной организации, но не знали об этом, хотя были хорошо знакомы. Вот такая конспирация была в гетто.
Тана сразу подошел ко мне и сказал, что встреча со мной в этом месте для него приятная неожиданность.
Когда собралась вся группа, из другой комнаты вышла женщина. Я впервые увидела проводницу. Звали ее Циля. Ей тогда было лет 30. Внешне она ничем не походила на еврейку, а смотрелась, как типичная белорусска, невысокая деревенская женщина. Светлые волосы, круглый овал лица, серые глаза, курносая. Да и одета она была по-деревенски, на голове подвязанный платок. Разговаривала на чистом белорусском языке. Если бы не имя Циля, никто не мог бы подумать, что она еврейка.
До войны Циля работала сельской учительницей в том районе, где теперь «партизанила». Она там знала каждую дорогу; каждую тропинку.
Она была в партизанской бригаде имени Фрунзе. Это была исключительно мужественная женщина. Никто не принуждал ее ходить в гетто и выводить людей из этого ада. Она сама по собственному желанию спасала людей, каждый раз рискуя своей жизнью. Многие ей обязаны жизнью, в том числе и я.
Были и другие подпольные организации и у них свои проводники. Это — Лапидус, Исаак Аснес и многие другие, направлявшие людей из гетто в партизанские отряды.
Так что евреи не «сидели, сложа руки» и ждали смерти, как в этом стараются убедить обывателя наши «доброжелатели».
Циля хорошо знала территорию вокруг гетто, знала, где можно с наименьшей опасностью пробраться через колючую проволоку, где находятся посты полицаев. Проводница выбрала место, где ограждение гетто выходило на улицу Колхозная. Там с обеих сторон росла высокая трава и кустарники. Там по указанию Цили с боков перерезали проволоку с тем, чтобы мог пролезть человек. Когда нужно было, проволоку поднимали, потом опускали и скрепляли. Кустарники и высокая трава хорошо маскировали это место.
В нашей группе, которую Циле предстояло вывести, было вместе с ней 17 человек — 10 мужчин и 7 женщин. Я была самая младшая, а самому старшему — 45 лет. В группе были две семейные пары. Несколько мужчин имели оружие: два нагана, три пистолета, два обреза и одна граната. Циля проинструктировала нас предварительно, что делать и как вести себя.
