Необыкновенную речь Исаака очень внимательно слушала Офра. Она не выдержала.
– Я согласна с Исааком, все ерунда. И жизнь, и воздух. Как бы я хотела переспать с самим богом. Да, да, с господом богом! И чтобы Бог меня трахал в постели как последнюю сучку. Был бы как мужчиной, а не пассивной мямлей на небесах.
Исаак обомлел от ее слов. Раскрыв глаза, он наблюдал за словами Офры.
Разбудил его голос Сулеймана.
– Исаак, капли от «Мужена» у тебя?
– Да. И что?
– Дай мне их.
– Зачем?
– Затем! Нужно!
Исаак передал Сулейману маленький коробок. Они вошли в огромный красивый полутемный зал со статуями и колоннами по бокам. Красивая была церковь.
Колонны в зале были из красного дерева, даже пахли они нестандартно. На стенах выцвела оранжевая краска. Кругом толпились люди, горели свечи, их яркое пламя колышилось в левую сторону. Шла месса. Стоя на кафедре, священник пел Алилуе. Наши спутники подошли к левому крылу, где толпилось много гостей. Почти все посетители приподняли правую руку, и плавно махали ею по сторонам. Они этим провозглашали мессу. Сулейман шепнул на ухо Офре: «пора»!
Вынув из кармана маленькую стеклянную пробирку, похожую на морскую ракушку, Сулейман откупорил ее, и расплескал, разбрызгал на ковер всего несколько капель. Потом спрятал он в карман пробирку, и отошел к Исааку.
Через минуты две, рядом стоящие люди стали оборачиваться по сторонам.
Тишина взорвалась. Стали меняться на улыбки серьезные их лица и гримасы.
В церковном зале послышались первые смешки, гогот. Через минут пять месса остановилась, посетители стали обниматься, а через десять минут – стали тянуться друг к другу, вытягивая вперед руки, как слепые, ощупывали друг другу лица и тела. Обнявшись, смачно целовались в губы совершенно незнакомые люди. Причем без разницы, кто с кем: мужчина с мужчиной или женщины между собой.
С кафедры вниз спустился хмуро пастор, отложил он в сторону свой крест, быстро вверх задрал он рясу, лег на ковер и стал целовать в губы девушку, держащую в руках свечку. Свою дочку раздевал отец, а уже сестру насиловал брат. Люди тюленями лежали на сыром полу, на коврах. Они предстали друг перед другом в первозданном виде.
Это был ад!
Офра облизывала 14 летнюю незнакомку. Закрыв глаза от удовольствия, малышка стонала под упругим, как резина телом Офры. Она мяла ее как тесто. Девочка разодвинула пальцами свои половые губки, и Офра примкнула губами к святая святых этой девочке, и та тут же сладостно застонала, язык Офры запорхал между ее ног, умело лаская каждую складочку и впадинку. Офра нежно захватив ее клитор целиком, вцеловала в нее язык и долго водила им внутри. С уст малышки слетали стоны наслаждения. Это была волшебная картина.
– Как я для тебя, моя крошка? Нравиться тебе?
– Ох Вы прелесть просто, милая. Прелесть, прелесть. ОхОхохОооохххх
Это тянулось долго. Язык Офры вошел в ротик девочке. На гладких волосах Офры играл тусклый отблеск свечей. А маленькой цыпочке было сладко целоваться со взрослой, умной, красивой женщиной, которая все знает и умеет. Приятно онемели бедра, трепетало сердце, тело замерло.
Офра вылизала все ее соки. Привстала, отряхнулась, по ее плечам распустились волосы. Приподняла вверх свои брюки, и со всего размаху ударила, пнула ногой малышку каблуком по ее лицу, по груди. Та замерла от неожиданности, она еще лежала на полу, и взвыла от боли. Такая перемена характера со стороны Офры ее потрясла, она не поняла, зачем, за что? Исаак и Сулейман, скрестив руки перед собой, наблюдали этот кошмар.
К ним подошла чуть размякшая Офра.
– Исаак, я с тобой полностью согласна. Я имею ввиду ораторство. Писать книги – это ерунда. Когда смотришь в книгу – видишь фигу! Все в мире старо, даже свежие мысли, и книгой никого не удивишь. Женская литература – это сопли на слезах, мужская литература – это сопли на крови, а графоманская литература – это сопли на соплях. -ДаКонечно(растерянно).
– Несомненно. Даже когда изучаешь английский язык, лучше найти репетитора, чем учить язык по книге. Нет? Ну воотДаже самые громкие звуки завершаются тишиной. Но, тем не менееИ в подтверждении твоих слов, я щас выступлю перед толпой. Продемонстрирую свое ораторство!
