Выложив перед офицерами документы и форму Сучки (он эти вещи всегда носил в своем заплечном мешке), он поведал им ужасающую историю о зверствах русских партизан.
Семен рассказал, где прячутся его бывшие товарищи, то есть мы, сколько их, и какое у них оружие. Тотчас в Медвежью жопу был выслан отряд карателей, и добрый майор предложил Семену стать полицаем. Семен недолго колебался, и уже через полчаса он щеголял в немецкой новой форме. Ему выдали карабин, а на руку повесили красную повязку со свастикой. Он демонстративно кушал булку с маком, довольно прохаживался по поселку.
К вечеру отряд карателей вернулся с победой. Партизаны были уничтожены.
Только нам (мне, Мишке и Степану) удалось скрыться. Улегшись спать, долго ворочался Семен, и не мог сомкнуть глаз. Не давало ему покоя запах, который он ощутил в Медвежьей жопе. Странный запах, исходящий от Сучки, из лесу, заставлял его дергаться. И еще! Под открытым небом лежит чуть схваченное легким морозцем свежее мясо. К трупному запаху и мясу он привык.
Спустя полчаса он был уже в лесу, и осторожно пробирался в чащу. Достиг он места после полуночи, часа в два или три, и картина, которую он обнаружил на месте происшествия, удовлетворила его вполне: вокруг валялось несколько десятков разметанных тел, на снегу виднелись кровавые подтеки.
Семен подошел к первому попавшемуся телу – им оказался его соседский мужик – обнажил у тела ляжку, достал штык-нож, отрезал добрый кусок и с жадностью вцепился зубами. Он чавкал и чмокал, постанывая от удовольствия.
Потом он лег на снег, и стал вгрызаться в мертвое тело не отрезая, всеми зубами, захватывая окровавленный снег и сосновые иголки. В этот момент позади хрустнула ветка. Хоть Семен и был увлечен процессом, но бдительности он не потерял. В метре от него лежал карабин. Оглянувшись, в неясном свете молодого месяца Семен различил затаившиеся фигуры, которые медленно приближались к нему.
Бросившись к оружию, откинулся он на спину и наугад пальнул во тьму.
Шарахнулись фигуры, но не упал никто – они продолжали медленно приближаться. Еще выстрел. Еще! Мимо! Семен вскочил и бросился в лес и тут же утонул в глубоком снегу. Завязли ноги, в теле появилось ощущение мерзкого бессилия. Когда Семен выпутался, над ним уже стояли люди.
Где-то в снегу остался карабин, и Семен тщетно пытался нащупать его окоченевшими руками. Последнее, что он увидел – ясный молодой месяц, слегка подернутый мутной пеленой.
– Фриц, бля!
– Точно, йопта Фрицы, поздоровее они будут – долго лежат. До февраля хватит теперь.
– Упитанный, падла Это хорошо.
– Может отведаем прям здесь по чуть-чуть? Хули – вон их сколько вокруг, жмуров-то Авось до февраля-то не иначе как протянем.
Зашуршала новая немецкая форма, сверкнули ножи, и над поляной, усеянной мертвыми партизанами, раздалось дружное сочное чавканье.
Через секунду прогремела автоматная очередь. Все легли, кто-то стал ползать. То был я и Степан, старые друзья Семена. Мы решили помочь полицаю – Семену. Только партизаны успели отведать ногу и пальцы Семена''.
– Вот так вот, Исаак, в рот меня чих-пых. Такую вот историю рассказал дед Панкрат.
В этот момент к их столику подошел местный житель. Араб по имени Гимо.
Он присел к ним и тихо прошептал Сулейману.
– Сулейман, записи Мохаммеда в городе Петра. У моего знакомого. Но сейчас его нет, он в отъезде. Надо подождать.
– И сколько же ждать?
– Недели две, не больше. Только уговор есть уговор. Деньги вперед.
– Не волнуйся. Утром деньги, вечером стулья.
– Но я боюсь. Это может вызвать революцию. Его записи, точнее описание сна, полностью опровергают, переворачивают ученье Ислама.
– Да ты не бойся. Ты нам их лучше дай, а мы сами решим, что делать с ними. Лады?
– Хорошо. Только через две недели (оборачиваясь).
– Есть. Договорились.
Так как смерть все равно мне пощады не даст –
Пусть мне чашу вина виночерпий подаст!
Так как жизнь коротка в этом временном мире
Скорбь для смертного сердца – ненужный балласт!
9.
Страница утеряна
Исаак, Сулейман, и Офра уже теперь находились в России, в Москве.
Сулейман поближе познакомил Исаака с Офрой. Исаак искоса следил за Офрой взглядом.