— Считаешь, дураки у нас в СУ сидят? Недопетрили?.. Я-то в этих делах не волоку, сходи к Соболеву. Главное вот что: говорят, в вашей бригаде баянист завелся. Давай его сюда, позарез нужен!
Пробовал Сережа поговорить и с Бузулуком. Прораб только улыбнулся.
— Тоже Америку открыл. Мастера не хуже твоего всю механику знают. Только Соболеву никто не скажет.
— Боятся?
— Чего им бояться…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
На самом краю вырубки, у сопки, километрах в двух от строительства, вкопан в землю шест с флюгером. Рядом с шестом дощатый домик о двух комнатах, в одной — буфет и касса, во второй — Таня Куликова в синей форме и валенках, начальник аэропорта и его диспетчер в одном лице. Раз в неделю по зимнему расписанию прибывает в Эворон вертолет.
День этот — понедельник.
Все остальные дни скучает круглолицая пухленькая Таня, вздыхает над растрепанной книжкой «Женщина в белом», лениво переговаривается по спецсвязи с далеким городом, пристально — то приближая, то отдаляя лицо — смотрит на себя в зеркальце, приподымает брови, раскрывает пудреницу… Зато в понедельник! Каких только людей не бывает в аэропорту в понедельник, кто только не заглядывает в ее служебный кабинетик: и бородатые опасные «таежные волки» в меховых унтах — геологи, и управленческое солидное начальство в монгольских дубленках, и всякие разные командировочные; приезжает с судками из поселка буфетчица тетя Нюра.
— Танечка, наведите еще разок справочку — сорок минут прошло!
— Будет, вышла машина! Уже запрашивала, товарищи!
Изредка дожидается вертолета, как сегодня, какой-нибудь парень с гитарой и рюкзаком или девушка на чемоданчике — таких мало, но бывают. В домик они, как правило, не заходят, сидят на улице, на отшибе, мерзнут. «Возвращенцы» — называет их Таня.
Самое интересное — встречать новеньких. Едут, едут в Эворон люди, а весной ударный комсомольский отряд надо ждать, Сухорадо говорил на собрании (Таня протокол вела) — целых триста человек из Москвы. Из самой Москвы! — замирает танино сердце. Выросла она в поселке Кавалерове, в Сихотэ-Алине, и столицу видела только по телевизору.
Весной хлопот прибавится — аэропорт начнут расширять, строить взлетно-посадочную для ИЛ-14.
Сегодня новеньких немного. По откидной лесенке из вертолета спрыгнул на снег парень с гитарой и рюкзаком — до смешного похожий на того, что уезжал, они даже переглянулись, еще трое девчат с допотопными сундучками («опять крестьян несет» — снисходительно отметила Таня), последняя девушка помогла сойти старенькой бабке с котомкой, в бархатной, домашнего пошива шубейке. Куликова приняла почту и посылки, провела посадку, оформила документы — кудрявый пилот Дудин стоял рядом и по обыкновению:
— Куликова, в последний раз предлагаю — сжигай мосты!
— Сашенька, ты же рыжий!
— Оскорбляешь…
— Кольцо обручальное хоть сними.
Завертелись, набирая обороты, лопасти, полетела, запорошила Таню поднятая ветром поземка — и снова тишина на краю вырубки, только поскрипывает в вышине флюгер. Куликова зябко поежилась в своем накинутом поверх кителя на плечи пуховом платке, заторопилась назад.
— Доченька, как до города добраться? — окликнула ее в домике старушка с котомкой.
— Города? Нету здесь города, бабушка!
— Эворон-то…
— Был бы это город! Вы к кому приехали, бабуся?
— А вот, погляди, на бумажке адрес начертан.
Таня поглядела.
— В управление вам надо. Посидите, погляжу на улице попутчиков…
На улице укладывал в сани мешки и посылки Толька Бобриков — попросили подменить заболевшего почтового работника.
— Ага, ты еще здесь! Подожди, пассажир один для тебя нашелся.
— Какого пола? — спросил Толька.
— Успокойся, женского…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Горошек провалялся в общежитии десять дней.
Потом пришла медсестра и повязку с ноги сняли. Прихрамывая, он выбрался из общежития и заковылял по поселку на свою строительную площадку.
Фундамент здесь уже был готов, бригада закончила проходные каналы, оборудовала подвал — завершила так называемый нулевой цикл, закладку дома до первого этажа. Впрочем, когда произносилось это слово — «дом», все принимали его не слишком всерьез. Не верилось, что ежедневная, в общем-то простая работа — таскание кирпичей, песка, гравия, трамбовка, кладка перегородок в подвале — и есть сооружение самого настоящего здания, где будут жить люди. Дома пока еще не было видно.
