– Нечего обсуждать. Позовите его. Я должен ему сказать, что он сделал. Он обязан это услышать. Это он сделал!
– Нечего обсуждать? Эйден, надо смотреть на жизнь шире. Есть традиция, церковь, столько школ, дети…
– А как же я?
Отец Дули шагнул ко мне.
– Успокойся, Эйден. Отец Грег уехал и больше не вернется. Его перевели. Он в Канаде, Эйден. Пожалуйста, давай успокоимся и поговорим. С тобой же все в порядке, Эйден. – Он положил руку мне на плечо.
Я отшатнулся.
– В Канаде? Вы отправили его в Канаду?
– Его перевели. Потом он снова отправится в Африку, – объяснил отец Дули и улыбнулся: – Я же сказал, что смогу защитить тебя, Эйден, потому что ты мне небезразличен. Успокойся. Подумай, какую работу он проделал, сколько добра принес. Ты делал эту работу вместе с ним. Столько труда, Эйден! К чему уничтожать то, что приносит добро?
– Он обязан это выслушать! Я должен ему сказать. Это он сделал! Это его вина! Я не хочу оскорблять никого другого! – крикнул я.
– Эйден, ты сказал, что не хочешь никогда больше его видеть. Я тебя услышал. Тебе надо поговорить со мной. Это для твоего же блага, я здесь, чтобы тебе помочь.
Его хватка была слабой, но голос звучал спокойно и ровно, и чем больше я его слушал, тем сильнее сжималась невидимая рука у меня на горле.
– Отпустите меня, – сказал я.
Отец Дули сразу же отступил и потер подбородок. Его рука дрожала.
– Эйден, есть много возможностей все уладить. Вспомни, как святой Франциск реформировал церковь. Вспомни, как мы говорили о любви, божественной любви, любви Господа. Вот о чем мы сейчас говорим. Божья любовь ценнее людских проступков. Ее стоит защищать, Эйден, она больше, чем мы!
Он направился в большой холл, и я крикнул ему в спину:
– Только об этом вы все и говорите! Любовь? – Я посмотрел в подвал и снова на отца Дули. – Любовь? – крикнул я и затряс перила. – Меня тошнит от лжи! Я не стану больше лгать! Я не знаю, как вас на это хватает!
Отец Дули обернулся ко мне в дверях.
– Эйден, не кричи на меня. Постарайся войти в мое положение. Что мне делать? Я верю в церковь, в католическую церковь, Эйден! Она больше, чем ты, я или отец Грег. Она вселенская. Я служу церкви, Эйден, и верю в милосердие. Я верю в любовь Господа. Я верю в церковь. – Прислонясь к дверному косяку, он затряс тростью, направив ее на меня. В его глазах стояли слезы. – Поверь мне, прошу тебя.
Я пошел на него. Отец Дули жестом призывал меня успокоиться, но я не обращал внимания.
– Вы знаете, сколько раз отец Грег мне это говорил? – орал я. – Где же проходит черта? Почему обязательно мною надо пожертвовать и пренебречь?
– Это не единственный способ взглянуть на случившееся…
– Как вы вообще все это терпите? Вам не хочется иногда просто закричать?
Отец Дули застыл на месте, будто мышцы ему свело судорогой и он потерял способность двигаться.
– Нельзя забывать о последствиях, Эйден. Пожалуйста, пойми, подумай об остальных, которые работают с нами, подумай обо всех этих людях…
– Я и думаю! – Я врезал по дверному косяку рядом с ним. – Дело не только во мне, а именно в других людях!
– В прессе сгущают краски. Не позволяй им затуманить твой разум. – Отец Дули снова потянулся ко мне, но я ударил его по руке. Он отступил.
– С моим разумом все в порядке.
– Не присоединяйся к этой охоте на ведьм, Эйден, – не выдержал отец Дули. – Думай своей головой. Ты знаешь, что отец Грег хороший человек. Возьми себя в руки. – Он замолчал, пятясь в холл подальше от меня, отступая в темноту между кабинетом и нами. – Довольно, Эйден, ты меня пугаешь. – Он отходил все дальше. – Я старик, не надо мне угрожать. Не заставляй меня вызвать полицию.
– Для меня? – заорал я. – Что они скажут, если я им расскажу?
– Не угрожай мне, Эйден, это недостойно. Ты не первый, кто пытается нам угрожать, полиция это знает. Я могу получить охранный ордер хоть сегодня. Но, пожалуйста, не делай этого. Я всемерно пекусь о тебе, но ты не должен все разрушить единственно из-за себя. Пожалуйста, попытайся понять. Подумай о других.
Я указал на подвал.
– Я там был, я это знаю. Он был с Джеймсом, когда я там был. Он был с Джеймсом. А я там как раз был! – Я снова врезал по дверному косяку, и отец Дули съежился, отступив дальше в главный холл. Я шел на него. – О других думать? Я о других и думаю. Джеймс. Я. Марк. Марк Ковольски, слышите, вы, чертов преступник? Вы знаете, что он сделал? Бросился с моста в Стоунбруке! Отец Грег должен об этом узнать!
