Собираясь утром в школу, я нервничал до тошноты, не представляя, как выдержать дальше, но, выглянув в кухонное окно, перед вторым гаражом увидел маленький автомобиль Елены. Во мне проснулась надежда. Я понятия не имел, давно ли Елена приехала, но догадался, что она явилась за вещами. Свет из ее квартирки пронзал безрадостные утренние сумерки, а силуэт Елены то появлялся в окне, то исчезал, пока я шел по каменной дорожке. Багажник был открыт, и я остановился у машины, чтобы подождать Елену.
Она спустилась через несколько секунд с охапкой одежды в руках и большой спортивной сумкой. При виде меня она остановилась и улыбнулась:
– M’ijo!
Мы неловко обнялись, потом она указала на машину, и я помог ей побросать одежду на заднее сиденье.
Я поднялся за Еленой в ее квартиру и помог укладывать фотографии и книги в коробку.
– Как они? – спросил я, держа фотографию Кандидо и Терезы. На снимке Тереза смеялась, но я помнил бешенство в ее глазах во время нашей последней встречи.
– О, просто счастливы. Тере теперь каждый день после школы остается со мной дома. Сегодня она готовит ужин для всей семьи.
– Тебе придется искать новую работу?
– И скоро. – Она передала мне свою Библию, чтобы я положил ее в коробку. Я некоторое время смотрел на книгу.
– Прости, – сказал я.
– Ну, что ни делается, все к лучшему, верно?
Она стояла по другую сторону кровати. Я хотел ее обнять, но она держалась от меня на расстоянии и поглядывала в окно на дом.
– Эй, – тихо сказал я, – поговорить же мы можем. Что она теперь-то сделает?
Елена вздохнула, удерживая слезы.
– Мне скоро ехать. Мне тяжело видеть тебя, m’ijo. Мне тоже очень жаль. Мне будет тебя не хватать.
Я обошел кровать, и Елена обняла меня, затем отодвинула на расстояние вытянутой руки и подошла к шкафчику собрать оставшиеся туалетные принадлежности.
– Но у тебя в жизни происходит много нового, правда?
– Да, многое меняется, – согласился я, снимая распятие со стены над кроватью. – Я чувствую себя почти что другим человеком.
Елена стояла ко мне спиной, быстро укладывая вещи.
– В смысле, я многое хочу с тобой обсудить. Я давно хотел кое о чем поговорить… – Мой голос дрогнул. Я почти физически не мог начать разговор.
Елена не обернулась.
– Господь тебя не оставит, – сказала она. – Это все, что ты должен помнить. Я найду новую работу, а ты вырастешь, поступишь в хороший колледж и уедешь из дому, слава Богу.
Маленькая коробка наполнилась, Елена наконец обернулась и увидела, что я держу распятие.
– Ты вообще за новостями следишь? – спросил я.
Елена не ответила, взяла крест у меня из рук и положила в коробку сверху. Из-под кровати она достала пару туфель.
– Елена, перестань. Почему ты на меня не смотришь?
– M’ijo, – сказала она наконец, перестав суетиться. – Я не хочу говорить об этом.
– Но мне очень надо об этом поговорить!
– Не со мной! – отрезала она. – Тебе нужно поговорить со священником. Поговори с отцом Дули. Помнишь его?
– С ним?!
– Я каждый день ходила в церковь и молилась. – Елена стояла очень прямо и дышала через нос. – Потому что Господу видней. Он лучше знает, и я в него верю.
Меня бросило в жар.
– Я не знаю, что делать, – сказал я. – Мне надо кому-то сказать. Об отце Греге.
Елена подняла палец.
– Нет, m’ijo. Нет. Тебе нужно рассказать это другому священнику, а не мне.
– Пожалуйста, выслушай меня! – Я направился к Елене, но она жестом остановила меня и подняла с кровати две коробки, удерживая их локтями.
– Не могу. Я молилась – это все, что в мои силах. Я молилась и буду молиться впредь. Я не думала, что увижу тебя сегодня. Я не могу этого сделать. – Она повернулась и пошла к двери.
