Великий женевец гражданин Жан-Жак, страдая от нищеты, изобличал тиранов и деспотов и проповедовал идею всеобщего равенства, торжество добра и справедливости, которое обязательно, непременно наступит, как только добродетельные люди во главе с просвещенными правителями изгонят из своей среды людей корыстных и жадных и примут «Общественный договор».
Студент Сорбонны в то время, как его сокурсники расширяли свои познания на веселых пирушках у Мими и Жаннет, проводил вечера в маленькой мансарде, изучая юриспруденцию и философию, предварительно аккуратно повесив на вешалку свой единственный костюм.
Ничто человеческое не было чуждо Максимилиану Мари Исидор де, и мечта о прекрасной незнакомке, некой абстрактной девушке (нечто среднее между молоденькой белошвейкой, что каждое утро пробегала в лавку, и бледной аристократкой, проехавшей однажды в карете по его улице), конечно, посещала скромную студенческую мансарду.
Но, во-первых, прекрасная незнакомка должна была полюбить и понять застенчивого провинциального юношу, во-вторых, к приходу единственной и вечной любви он должен был стать достойным ее, а эти достоинства можно было приобрести только усиленной и усердной работой над книгами – ступеньками к познанию мира, и, в-третьих, это восхождение к вершинам знания требовало времени, которого, увы, так не хватает человеку.
И воображаемая прекрасная незнакомка вежливо выпроваживалась за дверь, ибо уже тогда Максимилиан Мари Исидор де умел соизмерять свои желания и возможности.
Весной 1777 года великий Жан-Жак, ниспровергатель тронов и деспотизма, философ, которому поклонялась Франция и Европа, написал воззвание к людям, прося кусок хлеба и крышу над головой.
Старость и нищета опустили свои руки на плечи Жан-Жаку, но на его счастье меценат маркиз де Жирарден вовремя сообразил, что может прославить свое имя, дав приют женевскому гражданину в своем поместье Эрменонвиль.
Лишь через год после того, как Руссо поселился у своего благодетеля, его воззвание попало в мансарду к прилежному студенту Максимилиану Мари Исидор де. Студент тут же помчался в Эрменонвиль – это абсолютно точно. Но видел ли ученик своего учителя, а если видел, то о чем они говорили – абсолютно никому неизвестно. (Однако есть основания предполагать, что ученик не забыл унижения, которому подвергся Руссо, живя из милости у аристократа. Через несколько лет он об этом напомнит Франции).
Прослужив около года в Париже письмоводителем прокурора парламента господина Нолло, Максимилиан Мари Исидор де, вернувшись в Аррас, стал адвокатом при совете Артуа и был избран членом Аррасской академии наук и искусств, написав работу о «Бесчестных наказаниях».
«…Граждане, отвечающие за преступления другого гражданина! Осужденные за бесчестье, заслуженное другим! О! Именно с этим чудовищем общественного порядка я борюсь. Преграждать путь преступлению следует посредством мудрых законов, соблюдения нравственности, еще более могущественной, чем законы, а не посредством жестоких обычаев, всегда более вредных для блага общества, чем самые преступления, которые они могли бы предупредить…»
И мечтал, чтобы «небо помогло бы довести его слабую работу до молодого монарха, который правит нами».
И послал эту работу в Королевское общество наук и искусств в Меце на конкурс, где и получил вторую премию.
Сделав Аррасскую академию полигоном для отработки своих тяжеловесных периодов, Максимилиан Мари Исидор де скоро приобрел среди почтенных отцов семейств и либеральных молодых интеллигентов славу лучшего оратора и был избран президентом Академии наук и искусств (учтивый священник Жозеф Фуше предлагал ему свою дружбу, и лишь сумрачный Лазар Карно сразу хватался за голову, как только председатель академии просил слова).
Но разбор судебных дел при совете Артуа и успехи в литературном кружке «Розати» не мешали ему каждый день открывать увесистый том в кожаном переплете, на страницах которого великий Жан-Жак заявлял, что не может быть исключительной национальной религии, но тем не менее требовал гражданской присяги.
Аррасского адвоката волновали политические воззрения Руссо, в которых:
