* * *
14 июля герцог де Лианкур впервые за долгое время пропустил условленное свидание. День выдался хлопотный, разве тут до Луизы! Из Парижа приходили тревожные вести. Вчера кавалерийский отряд князя Ламбеска забросали камнями. В городской ратуше образован новый комитет. Горожане громят оружейные склады. Сначала говорили, что парижской ратушей заправляет купеческий старшина Флессель. Потом прошел слух, что кто-то видел, как голову Флесселя проносили на пике. Вот и пойми этих парижан! Все утро со стороны Парижа доносилась оружейная и орудийная канонада. Во дворце все ходили с перекошенными лицами. Жадно ждали новых сообщений. Народ осаждает Бастилию! Комендант де Лонэ отбил нападение разбойников! Национальная гвардия присоединилась к народу! Бастилия взята!
Дважды к королю приходила перепуганная делегация депутатов собрания. Король лепетал что-то невразумительное. Принцы беспрерывно совещались. В конце концов они решили убедить короля, что слухи о взятии Бастилии – ложь. Успокоенный король ушел спать. Вероятно, в эту ночь заснул только он один. По залам дворца бродили тени. Огни во дворце были потушены.
У дверей спальни дофина герцог де Лианкур нос к носу столкнулся с принцем Конде. Они отошли к раскрытому окну. Герцогу показалось, что в темном парке ходят какие-то люди.
– Что скажете, принц? – спросил де Лианкур,
– Армия ненадежна. Париж в руках разбойников. Вся Франция в руках разбойников. Всему виной либералы. Надо было сразу картечью расстрелять Национальное собрание. Король глуп. Теперь нам остается только эмиграция.
– Бастилия взята?
– Взята. Де Лонэ – ничтожество. Кстати, мне сообщили, что толпа растерзала его на площади.
– За что убили этого… Как его?… Флесселя?
– Он не давал ключи от оружейных складов.
– В Бастилии были политические заключенные?
Принц нервно рассмеялся:
– Я-то знаю, кто там сидел: четверо осужденных за подлоги, два сумасшедших, один развратник-садист. Хороши политики! Но Бастилия была самой неприступной крепостью Франции. – Принц забарабанил пальцами по стеклу. – А Версаль – оранжерея. Чем будем отбиваться от разбойников? Цветочками?
Принц Конде круто повернулся и исчез в темноте коридора. И снова герцогу показалось, что в парке за деревьями бродят какие-то люди.
В середине ночи герцог получил пакет. Секретные агенты сообщали, что по городу расклеены прокламации, в которых какие-то неизвестные люди приговаривают графа д'Артуа к смертной казни.
Рано утром герцог де Лианкур твердыми шагами вошел в спальню короля. Он принял решение. Довольно. Кончилась игра в жмурки. Надо раскрыть глаза королю. Произошло страшное. Непоправимое. Политика двора потерпела крах. Графу д'Артуа надо уезжать в эмиграцию. Надо уговорить короля прийти в Собрание. Он должен принять все их требования. Он должен пойти на поклон к Парижу. В этом единственное спасение. Иначе король потеряет корону вместе с головой. И сейчас именно герцог де Лианкур может спасти монархию, если сумеет все объяснить королю, если король его поймет. Но как сделать, чтобы он понял?
– Ваше величество, Бастилия пала, – сказал герцог.
Король сидел в постели, недовольный тем, что его рано разбудили. Видимо, спросонья он плохо соображал. Он поморщился и спросил охрипшим голосом:
– Это… бунт?
Опять он ничего не понял! Ну как ему растолковать? И тут герцог де Лианкур вспомнил то слово, которое все объясняло и о котором он раньше боялся подумать:
– Нет, ваше величество, вы ошиблись: это не бунт, это революция!
Герцог не подозревал, что с этого момента он навсегда вошел в историю.
Глава II. Вступление к Робеспьеру
Поняли его только тогда, когда сама революция потребовала, чтоб ее поняли.
Луи Блан
Максимилиан Мари Исидор де Робеспьер.
6 мая 1758 года.
Аррас.
В семье судейского чиновника.
Лучший ученик колледжа Людовика Великого, увлеченный историей древней Греции и Рима, знающий все про Траяна и про Тиберия, про Катона, Катилину, Брута, братьев Гракхов, читающий наизусть отрывки из Цицерона.
Не в меру серьезный подросток, рано потерявший родителей, открыл как-то книгу, где: «первый, кто, оградив клочок земли, осмелился сказать: „Эта земля принадлежит мне“, и нашел людей, которые были настолько простодушны, чтобы поверить этому…»
