Тогда обыкновенный средний француз срочно вспоминает, чему его учили. А учили его тому, что счастье человека в добродетели и в служении обществу.
И он, пересчитывая последние су, становится добродетельным и, протирая единственные штаны, усердно служит обществу.
Однако за честное служение обществу почему-то мало платят.
Однажды он отрывает свои глаза от конторских бумаг, смотрит в окно и видит, как по улице, в роскошной карете, запряженной четверкой лошадей, с кучером в форменной ливрее, катит его сверстник.
Обыкновенный средний француз впервые начинает самостоятельно рассуждать. Хоть расшибись, а у него никогда не будет столько экю, сколько у этого молодчика, хотя всем известно, что образ жизни последнего отнюдь не добродетельный, и занят молодчик чем угодно, только не служением обществу.
Значит, неладно что-то в нашем государстве. Надо бы изменить порядок вещей.
Обыкновенный средний француз вечером идет с приятелями в кафе, выпивает вина больше, чем обычно, и произносит пламенную, но благонамеренную речь. Возмущение его понятно: он работает, а другие разъезжают в каретах. Но истоки благонамеренности тоже ясны. Француз по природе своей жизнелюб. А раз жизнелюб, значит, оптимист. А раз оптимист, значит, он надеется, что и ему когда-нибудь повезет и он тоже будет разъезжать в роскошной карете с личным кучером. А если так, то, может, не стоит пока уравнивать всех в правах?
Словом, обыкновенный средний француз начинает политически мыслить.
Но, увы, в один прекрасный день он встречает милое, невинное, очаровательное создание. Создание – дочь портного с этой же улицы. У себя дома создание занято тем, что чистит ножи и штопает чулки. Но, выходя на улицу, оно затягивается в корсет и, ах, сколько прелести и таинственности в нем для нашего молодого человека! Молодой человек забывает все на свете. Пропади пропадом все политические проблемы. Он мечтает о мимолетном свидании, о первом поцелуе. Папаша создания, прикинув капитал молодого человека, сначала категорически против. Создание тоже колеблется.
Наконец – великое счастье – «Да», – сказал папаша; «Да», – сказало создание. Белая фата, свадебный хор колоколов. Молодой человек занят медовым месяцем, родством душ и устройством уютного гнездышка.
Устройство гнездышка требует денег. Прибавка к жалованию дается за примерное поведение на службе. Так что пока не до вольнодумства.
К мыслям о политике обыкновенный средний француз возвращается только тогда, когда создание (оказавшееся странно – обыкновенной сварливой женой) швыряет в него сковородкой и кричит; «Достал бы лучше денег, старый хрыч!»
Он идет с приятелем в кафе, выпивает вина больше, чем обычно, и произносит пламенную, но благонамеренную речь. Да, конечно, неладно что-то в нашем государстве. Ведь прошло столько времени, а денег все нет. Но с другой стороны, как не быть благонамеренным? Теперь он отец семейства. Худо-бедно, а живут не хуже соседей. Дети здоровы, и на черный день отложено. А все почему? Потому, что был порядок. А новшества еще неизвестно к чему приведут. Возможно, будет и лучше. А если хуже? Нет уж, мы лучше по старинке, как наши деды и прадеды.
И он будет воспитывать своих детей в духе повиновения королю, богу, отцу, матери, кюре, мэру.
…Робеспьер после Собрания возвращается к себе, на улицу Сэнтонж. Обычно, в воскресный день, на мостовой играют дети, а у подъездов, на скамейках, сидят женщины. Но сейчас идет дождь. Улицы пустынны. Куда подевались люди? Робеспьер подымает голову, морщась от дождевых капель.
Да вот они. У окон, прильнув к стеклу, стоят отцы семейств и их жены. Так они будут стоять, пока не стемнеет, рассматривая тех, что стоят у окон напротив. Но вот сейчас появилось развлечение, прохожий, и их взоры устремлены на него.
Почтенные производители! Ваша миссия выполнена! Вы продолжили род! Теперь вы, словно образцовые музейные экспонаты, приколоты к стеклу в назидание потомству!
* * *
О Великая революция! Ты вытащила людей из их нор, ты разбила стены, отделявшие их друг от друга. Поход на Версаль – юность революции! Людское море перед королевским дворцом! Какими жалкими казались тогда знатные господа – сильные мира сего! Как они были напуганы!
