Ведь вот смотри. Если по религиозному, то все мы, все люди на земле, от одного праотца произошли, от Адама. Так, по крайней мере, утверждают все авраамические религии, признающие Ветхий Завет — иудаизм, христианство, ислам, вера Бахаи. Следовательно, и первородный грех у нас один и тот же должен быть, без всяких толкований каких–то «профессоров», если он, этот грех, есть, конечно. И только одно может быть понимание того, что же это есть такое — человек, как он пришёл в этот мир, зачем он здесь, куда потом уйдёт, в чём есть Высший Смысл этого. Ведь мы же все, по сути дела, братья и сёстры, сущность–то в нас одна и та же. Допустим, что в какой–то религии может быть заключено какое–то Духовное Учение, которое отвечает на все эти наши вечные вопросы. Но для одних и тех же по своей сущности людей такой истинной религией может быть только одна, единственная. Религий же и их всевозможных ответвлений — тьма тьмущая. Значит, все пастыри, проповедующие свои учения, кроме лишь одного из них, являются лжецами? Есть ли вообще среди них истинная? Как это определить, по каким критериям? Что ты мне на это ответишь?
Антон:
— Да, вопрос, как говорится в лоб. Дай собраться с мыслями… Если по логике, то ты, конечно, прав. Возможно, ты ожидаешь, что скажу: вот именно мы, наша Церковь в правильного–то Бога и верим. А вот не скажу я этого, поскольку и сам об этом немало думаю, и самого, иной раз, одолевают сомнения. Найти истинные ответы на вечные вопросы — это очень непросто. Может, наличие множества религий — это и есть результат этих поисков?
Артём:
— Это поп ли со мной говорит? Это же уже на ренегатство похоже. Ведь ты, выходит, признаёшь право на такие поиски. А должен бы сказать, что в Священных Писаниях все эти ответы уже и так давно даны.
Антон:
— Знаешь, Артём. Попав сюда, в эти обстоятельства, я чуть ли не впервые в жизни получил возможность мыслить свободно, говорить то, что думаю. В эти несколько дней немало размышлял о том, что же это со мной случилось, почему? Наказание? Испытание? Или это мне дана возможность осмысления чего–то, чего мы в суете и толкотне нашей жизни в том времени, в нашем будущем сделать никак не можем. То времени не хватает, то лень, то навязанные нам шоры и стереотипы мешают. А главное — мы там в этом и потребности–то как бы не ощущаем. Жизнь несёт нас в каком–то своём мутном потоке, барахтаемся, локтями друг друга пихаем, стараемся к какому–то берегу прибиться, кому–то это вроде как удаётся, но, на самом деле, этот берег зыбкий, или быстро же рушится, или потихоньку расползается, и вот человек опять в той же мутной воде, которая продолжает нести его в Лету. А там для всех один и тот же конец, забвение… И вот теперь, это реальное для нас осязание понятия времени, эта девятисот лет давности деревня, где живут по практически естественным законам бытия, позволили, да и заставили даже на многое посмотреть другими глазами.
Артём:
— Хорошо ты о нашей, той жизни сказал. Но сегодняшнюю, этого времени жизнь чрезмерно идеализировать не надо. И здесь хитрый стремится проехаться на простаках, имеющий власть — для себя её в полной мере употребить, склонный к порокам — этим порокам отдаться. Это здесь, в деревне, живя рядом с такими как Гордей или Фока, мы почти идиллию видим. А попади мы с тобой не сюда, а в Рязани в княжью ставку?.. Как–то у одного моего интернетовского знакомого, Валерия Волкова прочитал стихи, вот из них четверостишье:
И через год или десять приходит прозренье,
что по–другому уже, однозначно, не будет.
Просто абстрактный кошмар под названием «время»
болен конкретной чумой под названием «люди».
Антон:
— Да, пессимистично…
Артём:
— Стихотворение так и называется — «Абстрактно–пессимистическое».
