В комнате пахло эфиром. Должно быть, приходила сестра милосердия делать укол. Валерио склонился над больной. Закончив осмотр Магды, он вышел в другую комнату, Сандро последовал за ним, лицо его хранило все то же отстраненное и отчасти враждебное выражение.
— Я заходил к Гордзоне. Сторож, который должен сменить тебя, приедет, кажется, сегодня после обеда. Или же завтра. Он поселится здесь. Временно вы будете жить в доме вместе. Большего мне добиться не удалось. Человек этот будто бы хороший. В каком-то смысле я рад, что ты будешь не один.
— Я никого не хочу здесь видеть, — заявил Сандро.
— Другого выбора нет: либо так, либо выселение. Я сделал все, что мог. Тебе следует понять…
— Никого не хочу здесь видеть, — сурово повторил Сандро, глядя на доктора расширившимися, как у наркомана, зрачками.
— Не говори глупостей. Подумай о Магде. И речи быть не может…
— Никого! — отрезал Сандро и, повернувшись к нему спиной, направился в комнату жены. Валерио схватил его за плечо и, заставив остановиться, сказал ему прямо в лицо:
— Обещай мне не делать глупостей, слышишь?
Сандро провел языком по пересохшим губам.
Взгляд его медленно переходил от Валерио к Магде, от Магды к Валерио. Казалось, конца этому не будет. Валерио держал его за руку. Он чувствовал, как под полотном рубашки дрожат от напряжения мускулы «Пустит, чего доброго, себе пулю в лоб!» — подумал вдруг Валерио.
— Ладно, — хмуро выдавил из себя Сандро.
Валерио отпустил его. В это мгновение сирена на консервном заводе возвестила полдень.
— Я еще приду, — сказал Валерио.
Ему хотелось потребовать люгер. Он знал, что необходимо отобрать люгер. Однако ему показалось, что и этой победы на сегодня достаточно.
— Вам письмо от госпожи, — объявила Дельфина, стоя на верху лестницы. — Я положила его на стол!
Валерио вошел в столовую, огорченный тем, что в конечном счете так и не написал Анджеле. Взяв письмо, он немного подождал, прежде чем распечатать его, припоминая все, что ему довелось сделать за утро. «Я мог бы черкнуть ей несколько слов перед тем, как идти в приют». Он нервно закусил губы. «Гнусное ремесло, ни минуты не остается для себя…» Однако такого объяснения было явно недостаточно.
Солнце лилось в широко распахнутое окно, и поверх густой листвы он мог видеть дом Клары, вернее, только краешек крыши. Где-то в глубине его сознания звенели слова: «Клара, любовь моя», но он уже разорвал конверт. Анджела жаловалась, что долго не получает от него весточки. Она даже немного беспокоилась: «Я прекрасно знаю, что ты себе не принадлежишь. Ты все время думаешь о других. Подумай немного и обо мне. Скорее напиши мне длинное письмо. Для меня каждая уходящая минута принадлежит тебе…»
— Я могу подавать? — раздался рядом с ним металлический голос Дельфины.
— Да, пожалуйста, — торопливо ответил Валерио.
Он перечитал последние две строчки. «Скорее напиши мне длинное письмо. Для меня каждая уходящая минута принадлежит тебе…»
— Бедная девочка, — подумал он.
«Я никогда не приставала к тебе с планами моего отца, мне везде хорошо, только бы быть рядом с тобой. Но думаю, отец прав. Тебе не следует больше прозябать в этом захолустье. Нельзя же всю жизнь оставаться сельским врачом. Ты достоин большего…»
— Обед на столе, — сказала Дельфина.
— Иду.
«Отец нашел великолепную квартиру на виа Кьяйа, напротив Аквариума. Он должен дать ответ хозяину сразу же после своего возвращения. Было бы чудесно, дорогой, если бы ты согласился. Отец выделит необходимую сумму для нашего переселения…»
— Хорошие новости от госпожи? — спросила Дельфина с холодной вежливостью.
— Прекрасные.
— Она скоро вернется?
— Да, скоро. Никто не приходил?
— Приходил инспектор Фазаро. За бумагой, которую вы оставили на его имя.
— Он сам приходил?
— Да, сам.
— Вот как! Отлично.
Дельфина ушла на кухню. «Было бы чудесно, дорогой, если бы ты согласился». И снова откуда-то из глубины возникло то самое ощущение беспокойства, которое приводило его в смятение. Над свинцовым морем собирались смертоносные тучи, несущие гибель, а он, Валерио, был пленником на одиноком, затерянном корабле.
Он сел за стол, терзаясь фразой Анджелы: «Было бы чудесно, дорогой, если бы ты согласился!» Он обдумывал ее и так, и эдак. А почему бы, собственно, ему и в самом деле не переехать в Неаполь? Если Клара, со своей стороны, согласится поехать туда, все еще может уладиться! В таком городе, как Неаполь, легче вести более свободный образ жизни!
