Ночь прошла несколько тревожно. Фоме снились огромные бобры, он явственно слышал, как грызут они своими зубами осины, дубы и эвкалипты, и уже подбираются к его кровати, чтобы отгрызть ножки и отправить его плыть в пугающую неизвестность по бурлящей реке. Фома даже вскакивал, но лишь мощный ливень за окном нарушал тишину, да тараканы пытались штурмовать дверь тумбочки, которую Фома на ночь заклеивал скотчем. Фома вновь засыпал, но всё те же звуки мерещились ему сквозь шум ночных дождей.
А утром оказалось, что тараканы объели чудодейственную таблетку, которую Фома легкомысленно оставил на тумбочке, обгрызли со всех сторон, таблетка уменьшилась ровно на половину. Заметив, что Фома проснулся и зашевелился на кровати, они бросились бежать в разные стороны, этим и привлекли внимание Фомы к своему преступлению. Только несколько совсем маленьких, слишком самозабвенно предававшихся самолечению, были убиты ударом мыльницы.
Весь день Фома демонстрировал таблетку обитателям больницы, за исключением, правда, Аниты Таптаповой. После полдника на таблетку пришли посмотреть выполнившие все свои многочисленные процедуры Мхов и Лишайников, которые каждый день надеялись, что их выпишут с минуты на минуту. Они смеялись, всплескивали руками, Лишайников зеленел своей рыжей головой и очень чувствительным, видимо, к перемене настроения лицом, просто на глазах. Но заканчивался рабочий день у сестры-хозяйки Лидии Кузьминичны, она проходила мимо, услышала здоровый детский смех из палаты Фомы, осталась этим крайне недовольна, быстро вошла и выгнала Мхова и Лишайникова, собираясь делать выговор Фоме. Он рекомендовал ей как можно скорее провести дезинсекцию помещений, находящихся под её непосредственным надзором, потому что тараканы, принявшие меры по профилактике своих желудков, жить теперь будут дольше и есть больше, у Лидии Кузьминичны от гнева выпала шпилька из пучка, звякнула об пол, Лидия Кузьминична даже искать её не стала, выскочила из бокса и, сотрясаясь всем телом, зашагала по коридору. Тут-то вынырнули из дождя и появились в окне Фомы головы Вики и Лариски, прикрытые зонтиком, который царапался о стекло и пускал по нему тонкие дорожки воды.
- Фома, это мы, здравствуй. - сказала Вика..
- Привет, - добавила Лариска. - как ты тут себя чувствуешь?
- Нормально, - ответил ей Фома.
- Лечись-лечись.
- Да уж стараюсь, Ларис.
Пока разговор продолжался в таком режиме, Вика вытащила из сумки кулёчек с изюмом и стала с видимым аппетитом глотать изюминки, не разжёвывая. Лариска взяла у неё несколько и тоже стала бросать их в рот и не жевать.
- Ох, вкусно, - облизнулась Вика.. - Фома, хочешь?
- А что это вы едите? - спросил Фома, приглядываясь через стекло.
- Изюмчик. - ответила Вика и как бы невзначай добавила. - сейчас в городе модно его просто так глотать, не жевать...
- Да, странная такая мода. - добавила Лариска.
- Все так едят, чего им вдруг... А правда, вкусно. - Фома к модам был всегда равнодушен, Вика это, конечно, знала, поэтому старалась просто как можно искреннее наслаждаться своим изюмом.
- Ну, дайте мне тоже. - и Фома залез на подоконник и протянул руку в форточку.
Но глотать изюм оказалось просто невозможно. Мало того, что невкусно, да ещё Фома чуть не подавился - Вика-то с Лариской всю дорогу тренировались. Фома закинул горсть изюма в рот и начал жевать, причмокивая.
- Ну-ка, давайте ещё - вкусный изюм, сладкий.
- Ну Фома, ну что ты такой неконцептуальный... - глядя, как двигаются челюсти Фомы, расстроилась Вика.. - Всё ты как этот...
- Что, что, Вика? Что я сделал не так? - что-то случилось, но что, Фома понять не мог.
- Нет, ну что ж он у тебя такой бестолковый. Всё не как у людей. вскинулась Лариска. - не давай ему изюма, раз такое дело.
- Нет! Фома, на изюм! Ешь, пожалуйста, он вкусный... - Вика потянулась к форточке. - Что врач-то говорит? Когда?
- Скоро, совсем скоро. Уже всё в полном порядке.
- А анализы?
- Ну, ты меня знаешь.
- Даже не буду спрашивать, грустно тут тебе, или нет.
Фома чуть отошёл от окна и развёл руками.
- Вот, так и живу. Прыгаю по этим трём кроватями, гоняюсь за комарами и мухами... Выживаю Палёнову и всяких других консультантов, когда они ко мне ломиться начинают. В перерывах этой борьбы за жизненное пространство и происходит моё исцеление, о котором врач мне говорит каждое утро.
