фельетоны, сатирические рассказы, в которых высмеивал тех, от кого зависело его благополучие. И благополучия не было. Да его и не могло быть, даже если бы Гашек стал богачом: потому что не может быть счастлив настоящий человек, если родина его несчастна.
А родина Гашека была несчастна.
До первой мировой войны Чехословакии не существовало. Существовала Австро-Венгерская монархия — «лоскутное государство», потому что состояла эта монархия из многих насильно захваченных земель. В Австро-Венгрию тогда входили Чехия и Словакия, Галиция и Герцеговина, Босния и Буковина и другие земли. Плохо жилось чехам, украинцам, словакам под авсг-ро-венгерским владычеством, все громче и настойчивее раздавались голоса, требующие отделения этих земель от Австро-Венгрии. Всей душой ненавидел Гашек тупоголовых чванливых чиновников, презирающих народ, попирающих его достоинство. Но как бороться за свободу своей родины, он тогда не знал. Гашек издевался над ними в своих фельетонах, юморесках. Он издевался над ними в жизни. Особенно когда началась империалистическая война.
Гашек знал русский язык. Изучая его, он, конечно, не думал, что этот язык сыграет такую роль в его жизни. Но он любил и ценил русскую культуру, хотел читать Пушкина и Горького, Гоголя и Чехова в подлинниках. А когда началась империалистическая война, Гашек по-своему использовал знание языка противника.
Однажды в ресторане Гашек с невинным видом обратился по-русски к прусскому офицеру:
— Господин офицер уже изучил русский язык? — спросил Гашек, — ведь русские уже приближаются.
Взбешенный офицер выхватил шашку и бросился на Гашека.
— Напрасно сердишься, болван! — закричал Гашек, уворачиваясь от удара. — Тебе еще очень пригодится русский язык!
В другой раз, остановившись в гостинице, он записал в книге приезжих: «Иван Сергеевич Толстой», а в графе «Цель приезда» — «Ревизия австрийского генерального штаба».
Стоя у окна, он с интересом наблюдал, как гостиницу окружают усиленные наряды жандармов и военные патрули.
Связанного Гашека доставили в жандармское управление. Здесь его узнали, но Гашек продолжал упорно говорить по-русски, уверяя, что он действительно русский и действительно приехал ревизовать штаб австрийской армии.
Но когда его призвали в армию, он, прекрасно владеющий русским, польским, немецким, французским, английским, итальянским и венгерским языками, написал в анкете, что знает только чешский.
Он не хотел воевать на стороне Австро-Венгрии, как и тысячи чехов и словаков не хотели воевать против России. Едва попав на фронт, они искали возможность сдаться в плен. Переходили линию фронта в одиночку, переходили группами, переходили целыми полками. А 28-й Пражский и 38-й Младоболеславский пехотные полки перешли на сторону русских с оркестром.
В 1916 году после нескольких неудачных попыток перешел линию фронта и сдался в плен ефрейтор Ярослав Гашек.
Здесь, в России, застала его революция, здесь он стал коммунистом. Порвав с офицерами, которые считали, что теперь надо как можно скорее покинуть Россию, порвав с теми, кто считал, что теперь надо продолжать войну против немцев и австрийцев — это, мол, принесет Чехии свободу, — Гашек приезжает в Москву.
Он любит свою родину и готов сражаться за нее против немцев и австрийцев, хотя всей душой ненавидит войну. Да, готов. Но он понимает уже, что война между народами — это не путь к освобождению.
Гашек видит: в России начинается война между классами. Это самый верный и единственно правильный путь к свободе.
И он вступает в Красную Армию.
Но далеко не все военнопленные чехи и словаки думали так, как Гашек, и поняли уже то, что понял он. В лагерях военнопленных офицеры, представители чешской и словацкой буржуазии, развернули бешеную агитацию против Советской республики.
И тогда раздался голос Гашека.
«Верьте русской революции, верьте мировой революции, продумайте спокойно этот призыв, и кто с ним согласен, пусть вступит в чехословацкие подразделения в Красной русской революционной армии!»
Сотни чехов и словаков услышали призыв революции,
«Мы просим вас, товарищи, дайте нам возможность, чтобы мы вместе с вами, как помощники ваши, могли работать для этого великого дела. Возложите на нас тяжелую работу, тяжелые жертвы — мы охотно от всего сердца принесем их. Только не оставьте нас бездеятельными. Мы хотим помогать вам в создании этого великого дела… Да здравствует свобода!» Так писали из Сибири чешские военнопленные.
