– Журналист? – хором спросили мы и расхохотались.
– Вот уж воистину, – вытирая слезы, сказал я, – какого чёрта ты к этому киоску полез? Искал творения собратьев по перу?
– Да нет, как-то автоматически. Я и не подумал, – сказал Ингвар и посмотрел на разбитый киоск. – И точно, «печать». Да, – улыбнулся он, – скрытая тяга к печатному слову, наверное.
– Ладно, Журналист, – сказал Айвар, – время мало, идём твою машину глянем.
Пока они копались с машиной, я осматривал окрестности. Какой-то морф мелькнул между домами, но к нам не полез. Умный… Минут через пятнадцать мужики закончили копаться с машиной, и мы тронулись к выезду из города.
На выезде притормозили – перекурить и пообщаться в более спокойной обстановке. Ингвар даже кофе сварил на газовой горелке. Пока закипала вода для кофе, я успел рассмотреть и его, и транспорт, заметив на заднем сиденье длинный оружейный чехол и несколько рюкзаков.
– В общем, так теперь и живу, – рассказал он. – Мотаюсь по Прибалтике, делаю репортажи. Записываю рассказы выживальщиков. Изредка попадаются очень любопытные люди. Набрал ворох интересного материала, по идее, на хорошую книгу, если бы не Пигедец.
– Если бы не что? – спросил я.
– Пигедец, – повторил он. – Производная такая получилась. От слова Армагедон и П**дец. Если сложить вместе, то получится Пигедец, на мой взгляд – очень точное определение случившегося.
– Метко, ничего не скажешь, – усмехнулся Айвар. – Представляю, как ты жалеешь, что не можешь об этом написать в своей газете.
– Увы, – улыбнулся Ингвар, – место журналиста я потерял незадолго до всего этого. Оказался, по уверению сильных мира сего, непригоден к сей старейшей профессии.
– Это почему? – спросил я.
– Имел неосторожность написать то, о чём все говорили. Все знали и болтали, но писать, в нашем демократическом мире о таких вещах нельзя. Точнее – можно, но, как видите, чревато.
– Позволь я угадаю, – прищурился Айвар и опёрся на капот, – про педофилов статью написал?
– Именно так! – шутливо раскланялся Ингвар. – Я имел честь написать небольшую статью, – он посерьезнел, – про дело Кедиса и свору извращенцев. Думаю, что моя версия событий была близка к истине. Меня, естественно, попросили больше не утруждать себя этим ремеслом. На моё счастье, или несчастье, грянул Пигедец, и теперь никто не может мне запретить писать то, что я хочу. Правда, и публиковать мою писанину негде, – грустно закончил он.
– Весело, – сказал я. – А дальше куда собрался?
– Куда глаза глядят. Я, как Mad Max из старого фильма, езжу, пока есть бензин, и ищу его, когда он подходит к концу. Несколько раз пытался примкнуть к людям, но характер… И я отправляюсь дальше.
– Ясно. Одинокий Волк, значит, – усмехнулся я. – А с оружием как? А то с пистолетом особо не навоюешь.
– Есть, – кивнул он. – Дело в том, что я редко заезжаю в города. А тут ночь не спал, расслабился и поэтому вляпался. Если бы не вы, то плохо бы кончилось. Спасибо ещё раз.
– Да не за что, – допивая кофе, кивнул Айвар. – Рамучяй знаешь?
– На карте – да.
– Ну, если наскучит бродячая жизнь, то там нас и найдёшь. Точнее, там скажут, как нас найти.
– Понимаю. Я сейчас двигаю в Вильнюс, осмотрюсь, а после столицы, с вашего разрешения, загляну на огонёк.
– Ну и прекрасно, – отбрасывая сигарету, сказал я. – Ладно, увидимся еще. Бывай, Журналист!
– А ты знаешь, что сегодня ровно месяц исполнился? – спросил меня Роберт, когда мы попрощались с Журналистом и разъехались.
– Месяц чему?
– От начала Пигдеца, если использовать термин нашего нового знакомого.
– Хм. И правда. Устроим праздник по этому поводу?
– Конечно. А вместо фейерверков я наконец пристрелю Видмантаса, чтобы настоящий праздник был. С другой стороны, – Робби пожал плечами, – зачем? Только патрон испорчу.
– То-то и оно, что незачем. Я уже забыл, как он выглядит. Из дома почти не выходит, гуляет исключительно в другую сторону. После того, как у нас Линас поселился, вообще дорогу забудет.
– Да, праздника не получится…
– Давай лучше про Клайпеду подумаем, – напомнил я.
– Чего там думать, – Робби поморщился, – раз обещали, надо ехать, но я не верю, что они выжили.
