– На, держи, фраерок. А то до дому не доедешь. Бывай.
– Благодарю.
– Езжай, езжай, пока мы добрые…
Вот так… И ведь хрен поймёшь. Ясно, что мальчики не из команды тимуровцев, не единожды к хозяину гуляли, и тут на тебе – в живых оставили, машину не забрали и еще карамультук с патронами дали. Хотя, если подумать, в жизни всякое бывает. Случается, что и бандиты решают в благородство поиграть – тоже своего рода блатной фасон, видали, знаете ли, виды. До Эдгара бы добраться без приключений! Хотя какие тут ещё приключения? И так за два дня их по уши хватило. Робби, будь он здоров, наверняка по ушам настучал. Или отматерил, на крайний случай. Да, ошибок я сделал много. То ли расслабился, то ли ранение Роберта на мозги повлияло, в общем – провал за провалом, куда там профессору Плейшнеру[3]. Во-первых, поехал в город с чужим, непроверенным человеком. Да что вы мне говорите – чужой, не чужой? Чужой! То, что рядом живём, ещё своим не делает. Лопухнулся; надо было Альгиса брать или подождать с поиском машины, не умер бы. А тут еще и ружьё прое… простите, потерял. Робка узнает, убьет – он к этим железкам относится мягче, чем к людям, уж поверьте мне на слово.
Айвар
18 апреля, два часа дня
Когда подъехал к дому Эдгара, то охренел. Не просто охренел, а сильно… У ворот стояла Юркина машина, а рядом с ней на лавочке сидели Док, Линас и ещё один, неизвестный мне парень… Я вылез из машины и направился к ним.
– Ты смотри, живой, – усмехнулся Линас, – а мы думали, тебе хана.
– Слухи о моей смерти сильно преувеличены, – ответил я и кивнул на машину. – А это здесь откуда?
– Вчера тормознули на блокпосту, когда Док от Роберта вернулся. Смотрим, едет. Один. Остановили, конечно. Глазки бегают, сам не в себе. Тык-мык, в общем, мальчик получил в торец и раскололся. Сидит у нас под замком; как раз думаем, что с ним делать – просто убить или на опыты пустить, – ответил Линас.
– А что он сказал?
– Да всё сказал. Как подрезал, как обгонял, – презрительно скривив губы, ответил Линас. – Ты, Айвар, вроде не дурак, но извини, повёлся, как лох. Нахера ты этого придурка в город потащил, хорошо вывернулся, а если бы нет? Лежал бы сейчас на улице Жемайчю и… черепушка нараспашку, мозги по асфальту. А у нас, надо тебе заметить, договорённость, которая, в связи с ранением Роберта, отложена, но не похерена. В общем, когда глупости делаешь, то думай. Дело предложил, а сам что? Ну, коней бы двинул в городе – и всё, приехали… Несерьёзно, за базар отвечать надо.
– Ладно, хватит мораль читать, сам знаю, что облажался. Где этот придурок? Вы его хоть не сильно отметелили?
– Не переживай, тебе оставили, размяться. Сейчас займёшься или поговорим для начала? – встрял в разговор Док.
– А что за разговор? Как Робби?
– Нормально, был я у вас вчера. Пришёл в себя, ещё слабый, хотя…
– Что хотя? Блин, Док, не тяни резину, а?
– Ладно, пойдём пожрём, чем Бог послал, за обедом поговорим…
Когда первый, самый злой голод придушил, я опять пристал к Доку.
– Давай, рассказывай, не томи.
– Видишь, какие дела интересные, Айвар, – Док помолчал, покрутил в руках вилку и продолжил, – вчера, когда к Роберту ехал, думал, он до вечера как убитый спать будет. Всё-таки раны серьезные, операция под местным наркозом делалась; была у меня мысль, что умрёт. Я об этом не говорил, но подумал. А вчера приезжаю – вокруг него Аста скачет, тот очнулся, и слабо, но говорит. Вроде бы ничего удивительного нет, если организм сильный. Но всё же… Осмотрел раны. На хирургические швы есть термин. Как бы тебе попроще объяснить… Понимаешь, в зависимости от сроков наложения швов, они делятся на несколько видов, точнее – их два. Первичный и отсроченный. Но это тебе не надо, поэтому перейду к сути. Швы, как ты знаешь, снимают. В зависимости от степени вмешательства, отсутствия гнойного воспаления и прочего. При полученных Робертом ранах, а я говорю про осколочное ранение, пулевые у него легкие, швы надо бы снимать через шесть-семь дней.
– Не тяни, Склифосовский, – его задумчивый вид меня начал тревожить, – давай говори, что с ним!
– Дело в том, что швы можно снимать уже завтра-послезавтра…
