Ничего страшного так и не случилось, парад прошел мирно. Вмешательства солдат не потребовалось, и благодарить за это следовало, скорее всего, командира оккупационной армии, который стоял рядом с ней. И все же, когда толпа на улице стала редеть, Сьюзен поймала себя на том, что от беспокойства крепко сжимает кулаки. К счастью, никто, кроме нее, даже не догадывался, какому риску подвергали себя жители городка, решившись превратить июльский парад в демонстрацию протеста.
– Что теперь? – спросил капитан Гротон, спросил строго, по-военному, отбросив всякое притворство, и Сьюзен окончательно убедилась, что он пришел на праздник не как ее провожатый, а как разведчик, наблюдатель.
– Ничего, – Сьюзен слегка пожала плечами. – Люди разойдутся кто куда. Некоторые отправятся на школьную игровую площадку, где состоится благотворительный пикник, но большинство вернется домой. Они появятся на улицах только часов в девять – в половине десятого, когда можно будет пускать фейерверки.
Капитан кивнул.
– В таком случае, я могу вернуться на базу.
Несколько мгновений в груди Сьюзен бушевали противоречивые чувства. Наконец она сказала нерешительно:
— Что ж, возвращайтесь, и… спасибо. Капитан серьезно посмотрел на спутницу.
— Я только выполнял свой долг.
Из программы вечерних новостей Сьюзен узнала, что по сравнению с другими городами парад в Оканогган-Лип прошел просто идеально. В Ред-Блаффе, к примеру, был введен комендантский час, фейерверк отменен, а безлюдные улицы патрулировали танки уотес-сунцев.
Когда неделю спустя Сьюзен снова позвонила капитану, на ее звонок ответил лейтенант Агуш.
– Капитан не может говорить с вами, – сказал он равнодушно. – Он умирает.
– Что-что? – переспросила Сьюзен, не веря своим ушам.
– Он подхватил одну из ваших человеческих болезней и находится при смерти, – объяснил лейтенант.
— Вы вызвали ему врача?
— Нет. Это бессмысленно – он все равно умрет.
Меньше чем через полчаса Сьюзен стояла перед штабом уотессун-цев со своей медицинской сумкой в руках. Когда до лейтенанта наконец дошло, что перед ним не просто местная жительница, а врач, который пришел, чтобы помочь пациенту, он не стал возражать и провел ее к капитану. Судя по всему, неизбежная смерть прямого начальника не слишком беспокоила завоевателя.
Капитан Гротон полулежал в кресле небольшой, скудно обставленной, но все же довольно уютной гостиной. Еще с порога Сьюзен бросилась в глаза происшедшая с ним перемена. Казалось, уотессунец стал еще выше и тоньше – выше даже, чем большинство людей, – а черты его лица приобрели еще большее сходство с человеческими. В сумерках он мог даже сойти за обычного мужчину.
Нет, не за обычного, а за в высшей степени несчастного и больного мужчину. Глаза капитана покраснели, подбородок покрывала многодневная щетина (Сьюзен с удивлением отметила, что у Гротона на лице стали расти волосы), а когда он заговорил, его голос прозвучал хрипло и слабо:
– Хорошо, что вы зашли, Сьюзен. Я все собирался поблагодарить вас, прежде чем… – не договорив, он громко чихнул.
Сьюзен, все еще озадаченная его человекоподобным видом, спросила:
– Вы превращаетесь в человека, не так ли?
– Ваши микробы, похоже, абсолютно в этом уверены. – Капитан закашлялся, и она услышала, как в горле уотессунца влажно клокочет мокрота. – Я подцепил совершенно отвратительную земную болезнь…
Сьюзен придвинула стул и уселась подле него.
– На что жалуетесь? – спросила она.
Уотессунец покачал головой. Судя по всему, он считал свою болезнь не самой подходящей темой для беседы.
– Не затрудняйте себя. Я знаю, что умру, и готов к этому.
— Вы меня не поняли, капитан. Я спрашиваю вас как специалист, профессионал.
— У меня такое ощущение, – нехотя ответил Гротон, – что мое тело понемногу растворяется в каких-то гадких жидкостях. Во всяком случае, они выделяются уменя из всех отверстий… Как я уже сказал – отвратительная болезнь.
— Горло болит? Нос заложен? Вы кашляете и чихаете? – быстро перечислила Сьюзен симптомы.
– Да, да…
— Все ясно. Мой дорогой капитан, у вас самый обыкновенный грипп. Вы где-то простыли.
— Простыл? – повторил он удивленно. – Но мне вовсе не холодно. Наоборот, мне жарко…
