Детеныш неизвестного вида сидел за столом, на котором вразнобой мигали десятка три разноцветных лампочек. На голову малыша был надет широкий пластиковый обруч, от которого во все стороны тянулись разноцветные провода.
Увидев такое, Шутов подумал, что без членовредительства сегодня, видимо, не обойтись.
А малыш, увидев Шутова, подпрыгнул в кресле и радостно заверещал. Он бы непременно попытался вырваться из своей пластиковой клетки, но ручонки его были пристегнуты к подлокотникам.
— Выпустить! — рявкнул во всю армейскую глотку Шутов.
И как ни странно, на этот раз его моментально поняли.
Суетливо толкая друг друга, специалисты бросились к пластиковому загончику и в считанные секунды освободили малыша, который тут же подскочил к Шутову и запрыгнул к нему на руки. Майор улыбнулся и потрепал существо по волосяному гребешку, торчавшему меж двух больших ушей.
— Ну что, озорник, признал?
Малыш сначала довольно заурчал, затем глянул искоса на специалистов и злобно тявкнул.
Шутов услышал, как у него за спиной негромко хмыкнула Кира Алексеевна.
Майор обернулся.
— Что-то не так?
— Честно говоря, у меня были сомнения в ваших педагогических способностях.
— Да? — неплохо изобразил удивление Шутов. — Вы же видели, с гениями я разобрался на «раз».
— Я говорю о воспитании детей.
Шутов посмотрел на взъерошенных специалистов, ожидающих дальнейших распоряжений нового шефа, чей авторитет, похоже, стал для них непререкаемым.
— А это кто? — кивнул в их сторону Шутов.
Кира Алексеевна улыбнулась. Впервые с момента их встречи.
Сидевший на руках у Шутова малыш недовольно заворчал и принялся требовательно дергать майора за нагрудный карман.
— В чем дело? — строго посмотрел на него Шутов.
Малыш что-то проверещал в ответ и снова дернул майора за карман. Хорошо дернул, так что край оторвал.
— Вы его когда последний раз кормили? — спросил Шутов у специалистов.
Рыжеволосый гений — именно он показался Шутову наиболее здравомыслящим из всех — посмотрел на настенные часы.
— Два часа двенадцать минут назад. В полном соответствии с установленным для объекта… — рыжий запнулся, но быстро нашел выход из показавшейся ему поначалу безвыходной ситуации: — В соответствии с установленным для малыша режимом дня. Кира Алексеевна может подтвердить.
— Кормили, — кивнула Кира Алексеевна. — Уж за этим-то я слежу строго.
— Как зовут? — спросил Шутов у глянувшегося ему специалиста.
— Меня? — растерянно переспросил рыжий гений.
— Нет, маму мою, — усмехнулся Шутов.
— Братислав, — наклонив голову, изобразил поклон рыжий. — Братислав Синичкин.
— Значит так, Братислав, — Шутов снова потрепал льнущего к нему малыша по жесткой волосяной щеточке на затылке. — Назначаю тебя старшим в группе. Ежели что случится, отвечать будешь ты.
— Почему я? — удивленно вытаращился на майора Братислав.
— Потому что я так решил, — вполне резонно, с точки зрения военного человека, объяснил Шутов. — Ясно?
Братислав поскреб ногтями затылок. Судя по всему, у него имелась масса возражений. Но гений благоразумно решил оставить их при себе.
— Ясно, Анатолий Николаевич.
— Ну, а раз так, организуй-ка мне, Братислав, быстренько банку сгущенки.
Братиславу трудно было вот так сразу избавиться от старых привычек, поэтому он вновь повторил последние слова майора, добавив вопросительные интонации:
— Банку сгущенки?
Ну чисто психоаналитик!
— А в чем проблема? — удивился Шутов.
— Я не знаю, — Братислав пожал плечами, — есть ли на станции сгущенка.
— Ну так выясни.
— Хорошо.
Братислав направился было к выходу, но его остановил окрик Шутова:
— Стой!
— Что? — обернулся Братислав.
— Ты куда?
— За сгущенкой.
— Я тебе что сказал?
— Найти сгущенку.
— А до этого?
Братислав сосредоточенно наморщил лоб, но, так ничего и не вспомнив, с надеждой посмотрел на коллег.
— Я назначил тебя старшим, — напомнил Шутов.
— Ну да, — кивнул Братислав.
— А это значит…
Не закончив фразу, Шутов сделал легкое движение рукой с открытой ладонью — вверх-вниз, — призывая гения к более активному участию в мыслительном процессе.
У Братислава от напряжения покраснели кончики ушей. Затем он вдруг улыбнулся, так счастливо, будто наконец понял, что единая теория поля — это полный бред, о котором и вспоминать не стоит. А Шутов, глядя на него, понял, что не ошибся в выборе.
