Единорог рявкнул, окутался дымом. Рассыпая искры, бомба низко понеслась над кустами. Абросим положил ее там, где просили, – перед монахами. Но угодила она в лужу и загасла, не взорвалась. Брызнула грязью, подпрыгнула, сшибла одну из лошадей.
Преследователей это не остановило. Они только рассыпались пошире.
– Настырные, – сказал боцман. – А картечью щас нельзя, Палыч. Своих побьем.
– Вижу. Бейте из пищалей. Только аккуратно.
Боцман кивнул, вставил в рот пальцы и пронзительно свистнул.
Над прибрежным лозняком вспухли ружейные дымки. Несколько лошадей упало.
– Во, другое дело, – одобрительно пробурчал боцман.
– Повязки будут нужны, Ерофеич, – сказал Свиристел.
– А готовы уже.
Подскакали заляпанные грязью беглецы.
– Ты, что ли, Альфред? – спросил Стоеросов. – Не признаю, чумазый очень.
– Я, – сказал Обенаус, тяжело дыша. – Прошку держите, попали в него! Да и сержант ранен.
Абросим рванулся по сходне, едва не оттолкнув барона. Тот удивленно поднял брови.
– Извини, Альфред. Родичи они с Прошкой, – пояснил Свиристел. – Что стряслось?
Обенаус медленно сел на сырой песок под бортом скампавея.
– Уф! Точно не знаю, но сильно подозреваю, что покаянский флот получил приказ тебя утопить, Свиристел Палыч.
– Ну-ну, – усмехнулся Стоеросов. – Таких охотников много было. Спасибо, Альфред, что предупредил. Это кто, Гийо постарался?
– Он.
– Запомню.
* * *
Абросим положил Прошку на свой кафтан и пригорюнился. Прошка с трудом повернул глаза.
– Ты чего это… дядя?
– Что твоим-то передать? – спросил Абросим, отводя взгляд. – Наказ какой будет?
– Сам еще… попробуй уцелеть, – прохрипел Прошка.
Обенаус поманил Стоеросова наклониться.
– Одна надежда, Палыч, – прошептал барон. – На борту «Поларштерна» очень хорошие хирурги.
– Не кручинься, – так же тихо ответил Стоеросов. – Доставлю. А ты-то как, с нами поплывешь? Или возвращаться намерен?
– Обязательно. Там же Алена осталась. Да и проконшесса поблагодарить требуется.
Свиристел глянул на него узкими глазами.
– Проконшесса – пренепременно, – с тяжестью в голосе сказал он. – Вот ведь… псина. Жаль, что я ему не скоро спасибочки скажу. А насчет Аленки сильно не переживай. Чай наша, муромская деваха. И себя в обиду не даст, да еще и мужа при случае оборонит. За тебя, барон, она вообще кому хошь башку отвернет, помяни мое слово. Силенок достаточно!
– Это я уже понял, – сказал Обенаус, краснея.
– Вот и поберегись, хо-хо! Ну да ты умница, совладаешь. А вообще, сильно рад я за вас, Альфред.
– Да я тоже.
– И хорошо. А теперь слушай. Сейчас мы тебя и уцелевших егерей на другой берег перевезем. Чтоб вы тем заразам недобитым в лапы не попались. Только и ты не оплошай, сразу в Муром-то не рвись, неровен час еще на какую засаду напорешься. Вместо этого поднимайтесь по Сорочьему ручью на восток. Верст, этак на тридцать. Там в самой чащобе духовичи живут. Обособленно, культурное наследие предков берегут. Душевно, понимаешь, совершенствуются, а в остальном безвредны. За старшого у них там такой Сашка Вороваго есть. Передашь от меня поклоны да записку. Скажи еще, что опять война с покаянцами назревает, пусть схроны готовят. А он тебе провожатых даст. Да паренька толкового подберет, грамотного. Вместо Прошки.
– Нет, – сказал Обенаус. – Вместо Прошки не годится.
– Временно, Германыч, временно. Постараюсь я и Прохора, и сержанта твоего раненого вовремя на «Поларштерн» доставить. Ну, забирайтесь на борт. Пришло время большие дела делать.
Свиристел повернулся к своей команде.
– Что, мужики, слышали? Что утопить нас хотят?
– Слыхали, – кивнул Ерофеич.
– И как? Покажем бубудускам почем фунт раскоряков?
– Давно пора, – тихо, но страшно сказал Абросим.
– А тогда по местам стоять, с якоря сниматься! Лошадей завели? Все, сходню долой! Ну, держитесь, сострадарии…
* * *
Свиристел вполне мог отсиживаться в одном из боковых притоков Теклы и спокойно дожидаться курфюрстовой эскадры. Но он этого делать не стал по двум причинам. Во-первых, все же могли настичь родственнички покойного Агафония. А во-вторых, не хотелось встретить адмирала Мак-Магона с пустыми руками.
Ветер переменился. Вместо лободуя порывами налетал всходень. После прощания с Обенаусом скампавей ходко спускался по главному руслу в течение всего дня. Миновали остров Непускай, контролирующий как выход в дельту, так и путь вверх по реке. Здесь уже не первый век стояла многопушечная муромская крепость. Покаянцы отлично знали ее силу, поэтому приближаться не любили.
