– Тоже покаянский. Сорок восемь орудий… было.
– А из воды торчит… там?
– Мачта «Тубана Девятого».
– Только одна?
– Странно, что хоть одна уцелела, высокородный. После взрыва крюйт-камеры…
– О шайтан. Здорово, ик. Здорово их. Здорово им… А кто напал-то? Непосредственно Альбанис?
– Нет, повелитель. Поммерн.
Взгляд марусима прояснился.
– Что я слышу? Амбарассум! Ай да курфюрст, ай да сын скорпиона! Чую, он приготовил еще не один верблюжий колючка для здешних задниц. Ик! Правильно, что ты не стрелял, Агахаг.
Агахаг-паша низко поклонился.
– Хороший воздух, – сообщил марусим, начиная трезветь. – Пусть принесут кресло и кальян, я тут посижу.
Когда на палубе появилось и то, и другое, марусим пососал мундштук, выпустил из ноздрей ароматный дым, и уже вполне человеческим голосом приказал готовиться к отплытию.
– Мы уходим раньше времени, повелитель?
– Как видишь, у нас теперь есть очень срочные новости для эмира. Такие важные, что ради них мне придется бросить светлокожих гурий. Ты понимаешь, что все это значит, Джуиз? – дрожащей рукой марусим обвел панораму разгрома.
– А что это значит, высокородный? – уклонился Агахаг-паша.
– Хе! Свое мнение спрашиваешь у начальства? Разумно, если в меру. Но сейчас особых мозгов не надо: у нас на глазах Пресветлая Покаяна лишилась невинности. А заодно и морского превосходства не только над Альбанисом, но даже и над нами. А это означает, Агахаг, дорогой ты мой, что нам не нужно бояться за свои старые колонии. Более того, года два-три мы можем спокойно заводить новые. С такими новостями стоит поспешить к эмиру, уверяю тебя. И очень сильно поспешить! Для Магриба начался отсчет золотого времени. Из этих двух-трех лет нельзя терять ни единого дня!
– Мы можем сняться со швартовых немедленно, повелитель.
Марусим покачал головой.
– Не спеши так. Нужно дождаться конца этого бесплатного танца живота, – марусим кивнул на бухту. – Шальные ядра нам ни к чему. Пусть неверные настреляются всласть. Не надо им мешать. Гости никому не должны мешать, хе-хе.
– Марусим-паша, адмирал-паша! – крикнул матрос с марсовой площадки.
Агахаг поднял голову.
– Говори.
– Сострадариум горит, высокородные!
Марусим со вкусом расхохотался.
– Эге! Вовремя я оттуда уехал.
Потом он припомнил что-то крайне забавное и расхохотался еще раз.
– О, затхлое растение ухух! А ведь придется этому хитрецу самому воевать с Бернаром… Некуда ему теперь деться. После такой-то трепки. А мы спокойно посмотрим, какая из этих собак окажется пожирнее. Эй, кто-нибудь! А ну-ка, заварите мне кофе. Интересно, что сейчас поделывает Альметракис-паша?
– А не хотел бы я оказаться на его месте, – сказал Агахаг.
– Да, не стоит, – отечески посоветовал марусим. – Деспотические режимы не любят прощать. Ох, извини!
– За что, высокородный?
– Кажется, я сказал правду.
СРОЧНО! ВНЕ ВСЯКОЙ ОЧЕРЕДИ! АЛЛЮР +++!
==================================
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ АЛЬФОНСУ ЧЕТВЕРТОМУ,
КОРОЛЮ АЛЬБАНИСА,
ЛИЧНО
Ваше величество!
Пишу наспех, прямо на балконе посольства, поскольку отсюда видна большая часть Монсазо. Помилуй Пресветлый, здесь есть на что посмотреть! Судите сами: каким-то образом взорван Контамар; линкоры курфюрста прямо под окнами Эрлизора сровняли с землей береговую батарею. Это громовержцы, настоящие плавучие вулканы! Качество померанских брандскугелей – выше всяческих похвал. Половина Домашнего флота, включая знаменитый «Тубан Девятый», уже превратилась в груды обломков. Горит недостроенная «Покаяна». И если меня не обманывают глаза, горит сам Сострадариум! В Ситэ-Ройяле паника. Не удивлюсь, если дело дойдет до десанта. Но уже сейчас ясно, что империя терпит самое позорное в своей истории поражение. Я счастливый человек, ваше величество, мне будет что рассказать потомкам. Бегу за свежими новостями!
Ваш Кальверон
Ситэ-Ройяль, 2 августа 839 г., 3 часа пополуночи.
