– После душа я спущусь вниз, в вашем распоряжении будет пятнадцать минут. В баре я послушаю, что вы хотите мне сказать.
После того как Эрнест остыл не только физически, но и эмоционально, он спустился вниз в вестибюль. Он отвел в сторону менеджера Маноло Аспера и указал ему на человека, жестикулирующего в баре:
– Дайте ему комнату, если вы обязаны это сделать, но только не на моем этаже.
Маноло кивнул.
Затем Эрнест прошел в бар, положил свою большую руку на плечо Галлибуртона и сделал быстрое заявление собравшейся толпе друзей, знакомых рыбаков и продавцов лотерейных билетов.
– Джентльмены, – сказал он по-испански, – я хочу, чтобы вы все удовлетворили желания Ричарда Голопопкина, знаменитого американского искателя приключений и… (здесь он использовал особенное испанское слово). А теперь – каждый за себя!
В поднявшемся гаме Эрнесту удалось уйти от дальнейшей ответственности за события. Мистер Галлибуртон больше его никогда не беспокоил.
Спустя месяц я шел под парусом вдоль кубинского побережья и неожиданно вдалеке увидел знакомые очертания «Пилар». Эрнест заметил нас за несколько миль. Дело уже шло к вечеру, и после нескольких дней мотаний по Гольфстриму, когда шквалы попеременно налетали на нашу лодку и шли дальше, оставляя нас невозмутимыми, но насквозь мокрыми, мы были рады с кем-нибудь переговорить.
– Будьте готовы принять холодное пиво! – прокричал Эрнест.
Мы поймали четыре бутылки, перекинутые Эрнестом со своего судна, когда проходили рядом. Потом мы под хорошее пиво «Кристалл» провозгласили тосты за наше прибытие в кубинские воды и прокричали друг другу последние новости. На борту «Пилар» лежал марлин, но Эрнест еще закинул приманку перед тем, как увидел нас. Я познакомил его со своим компаньоном по плаванию, Джейком Климо.
– Лучше хватай трос, Барон! – в заключение прокричал Эрнест. – Мы отбуксируем вас в гавань, иначе в такой штиль вы застрянете здесь на несколько часов. На входе в гавань ветер переменчивый. Мы вам покажем, где встать на якорь… Подними карантинный флаг. Завтра ты можешь официально зайти в порт.
Мы закрепили конец троса у себя на лодке и скоро набрали скорость, получив возможность убрать паруса до заката солнца. Позже нам сказали о том, что наша лодка была самым маленьким судном с иностранной регистрацией, когда-либо входившим в кубинский порт.
На следующий вечер у нас была вечеринка на борту «Пилар». Там была Джейн Мейсон, и я так же быстро оказался во власти ее очарования, как многие молодые мужчины до меня. Я так здорово набрался, приканчивая ее напитки и торопясь приготовить новые для нее, что она обратила на меня внимание. На следующее утро Эрнест вел себя жестко, но доброжелательно.
– Сейчас ты капитан своей лодки и находишься в иностранном порту, Барон. Ты должен научиться справляться со своим похмельем, а иначе тебе подмешают слабительное в спиртное и украдут твой корабль.
Следующие дни были посвящены рыбалке. Нам удалось поймать замечательного марлина. Во время ленча Эрнест направил судно вдоль берега в направлении Мариэля или Джаруко, а затем становился на якорь. Перед едой мы купались и тренировались в нырянии против течения вдоль корпуса «Пилар». После двадцати минут развлечения сандвичи казались просто райской пищей.
В тот год настоящая миграция саргана началась не ранее первой недели сентября. За двадцать девять минут Эрнест справился с марлином весом двести сорок три фунта. Затем он вытащил полосатого марлина на сто тридцать фунтов всего за три минуты. Рыба была молодой, но сопротивлялась отчаянно.
– Несколько сезонов назад мне требовалось около часа на такую рыбину, – сказал Эрнест.
Насчет большой он признался:
– А с этой я бы боролся по крайней мере два с половиной часа. Их красиво поймали, впрочем, как и остальную рыбу. Просто у нас теперь больше опыта.
Эрнест показал мне несколько писем от читателей «Эсквайра», в которых они сомневались в достоверности его материала. Я видел то, что он делал, и знал о том, что все это чистая правда.
– Почему они так реагируют? – спросил я.
– Это тот тип людей, которые слышат эхо и думают, что порождают звук, – ответил он, – они слышат или читают мои шутки и воспринимают их за чистую монету. Подобно Хейвуду Брауну, который заклеймил меня обманщиком в боксе. Он, вероятно, подцепил эту идею, читая Гертруду Стайн, и эта мысль понравилась ему. Затем он выдавал это как свое умозаключение. Меня это сильно раздосадовало и, скорее всего, на этом еще не закончится. – Эрнест сделал еще глоток и добавил: – Молодой человек, я могу обманывать только так, как это делают писатели-фантасты. Я придумываю ситуации таким образом, что они кажутся правдоподобными. Но ты меня знаешь от и до по рыбалке, охоте, боксу. Я добиваюсь желаемого?
