– Оставайся на месте! – Они показывали, кричали и махали ружьем. – Мы подберем тебя в следующий заход.
Большой черный корпус судна быстро стал уменьшаться вдали, когда они принялись повторять маневр. Они выжидали, пока не будет уверенности в том, что судно точно подойдет ко мне своим бортом.
В итоге они очутились рядом со мной, бортовой трап уже был спущен. Мне помогли забраться на кокпит, и я вручил птицу капитану. Он отшвырнул ее в сторону.
– На мгновение мне показалось, что мы тратим слишком много сил на эту птицу. – Он треснул меня по спине и протянул пиво. – Когда я что-то предлагаю, не всегда расценивай это как приказ. Ты понял меня?
Я понял. В его фразе было больше приказа, нежели предложения, но он заметил опасность слишком поздно.
Несколько дней спустя, когда Арчи пришла пора возвращаться на север Штатов, я обнаружил, что он оставил свою шапочку для плавания на судне.
– Добрый знак, – сказал Эрнест, – говорит о том, что он хочет вернуться.
– Кажется, он прекрасно провел время, – ответил я.
– Послушай, Арчи один из самых интеллигентных людей, каких я знаю. Он был лучшим пловцом в команде Принстона. Чего у него не отнять, так это прекрасного воображения. Иногда ему даже трудно его отключить. Он чертовски хорошо соображает. Вот такой он, этот Арчи.
Одно из наиболее впечатляющих событий того сезона произошло после полудня, 23 мая, когда Эрнест привез на своем судне самую большую атлантическую рыбу-парусник, которую когда-либо ловили на удочку или спиннинг. Эта рыба не была официальным рекордом, поскольку приглашенный гость поймал ее на крючок и боролся с ней четырнадцать минут. Но это была настоящая схватка.
Как-то один священник, любитель рыбалки и интересующийся творчеством Эрнеста, приехал к нему в гости. Он знал множество историй, и Эрнест вместе с Полин наслаждались его обществом. Его немедленно пригласили на утреннюю рыбалку.
В тот день погода проявляла лень и не менялась, было абсолютное безветрие, и по морю катились длинные, медленные волны. Было два часа тридцать минут после полудня, когда Эрнест спустился вниз после длительной утренней работы и легкого ленча в своем доме. Он пояснил, что собирается показать священнику все прелести спортивной рыбалки.
– Отец Макграт, это мой младший брат, Барон, – познакомил нас Эрнест, – для своего возраста он прекрасно управляется с багром.
Я широко улыбнулся, и мы пожали руки.
Мы шли в восточном направлении, за рифом поймали барракуду и морского окуня, но течение оставалось спокойным, пока редкая зыбь не начала затемнять воду между длинными спокойными волнами. К половине четвертого мы расправились с новыми сандвичами и половиной ящика пива, поместив очередную партию бутылок охлаждаться. Эрнест любил хорошо подготовиться к жаркому дню, и иногда его настроение становилось лирическим.
– Солнце и морской воздух настолько иссушают наши тела, что потребление пива совершенно не требует усилий. Плоть нуждается в питательной жидкости. Вкус жаждет, чтобы она была охлажденной. Зрительный нерв приходит в восторг от ощущения прохлады, распространяющейся от близости неба, когда ты делаешь глоток. А когда ты осушишь все залпом, твоя кожа неожиданно расцветет тысячами счастливых капелек испарины.
Священник был согласен. Разговор продолжался на другие нравоучительные темы. Когда мы шли в западном направлении, все-таки подул ветер. Как будто кто-то щелкнул выключателем. На расстоянии начала плескаться рыба, птицы стали прицеливаться к вышедшей на поверхность наживке, и неожиданно у священника резко клюнуло. Эрнест был единственным, кто заметил приближавшегося саргана.
– А-а-ай! – Отец Макграт уже больше не мог оставаться невозмутимым, когда рыба-парусник описала в прыжке длинную дугу, а потом еще раз преодолела в полете сто пятьдесят ярдов.
– Вытягивайте ее, отец! – крикнул Эрнест. – Я считал. Она сделала семь прыжков. Вы видели ее.
– Более того, я чувствую ее! – успел ответить искусный священник между прилагаемыми к удочке усилиями.
– Сматывайте удочку как можно быстрее, отец. Мы пойдем навстречу ей, а вам необходимо выбрать леску, так что если она сделает…
