Двигаясь в районе рифа, мы прошли мили, пытаясь ловить на блесну, но безрезультатно. Неожиданно налетел шквал, мы проводили его взглядом, но он не принес ни дождя, ни прохлады.
– А может быть, искупаемся? – предложил Арчи.
– Хм. Хорошо. Я заглушу двигатель. Но подождите, пока мы перестанем дрейфовать, тогда можете занимать очередь в дозорные с ружьем. Это на тот случай, если акулы захотят порезвиться вместе с нами.
Через минуту бортовой трап был спущен. Эрнест первым прыгнул с кормы. Эл и я остались наблюдать за обстановкой, другие нырнули в море. Это был настолько теплый день, что вода воспринималась как прохладный подарок, когда она касалась наших тел. Так приятно было расслабиться, но все же неподалеку от бортового трапа, чтобы при первой же опасности быстро подняться на борт. Уж если беда приходит, то, как всегда, неожиданно. Арчи был отменным ныряльщиком. Но и он не тратил лишнего времени, чтобы вернуться на судно.
– А какая вероятность появления акулы…
– Никто не знает, – ответил Эрнест, – вот что действительно интересно. Серо-голубая или любая другая акула, которая постоянно блуждает, редко выходит на поверхность. Те рыбы, которых мы видели ранее, были просто сыты. А та, у которой разыгрался аппетит, выжидает на глубине, откуда она может контролировать большое пространство. Когда она видит что-нибудь интересное, например всплески вокруг судна, она быстро устремляется из глубин. Подобно тем, которых мы видели, когда ловили рыбу-парусник и вытаскивали ее наполовину обглоданной. В начале в синей глубине появляется маленькая точка. А потом – ам! Вот она, в натуральную величину! И если она не схватила тебя с первой попытки, она сделает круг и попробует достать тебя на поверхности. Тогда еще можно палить из ружей. Шум, попадание пуль, может быть, шок, возможно, застанут ее врасплох. Но никто не может предсказать, как хорошо она оценивает дистанцию, насколько проворно ты действуешь и сколько времени прошло после ее сытного последнего обеда. Вот почему я настаивал на дежурстве с ружьями. Чем бы я расплачивался, если пришел домой без рыбы, без команды и без гостей моего судна?
После этого короткого разъяснения он продолжал нырять, но с еще большей осторожностью. Скоро Эрнест объявил:
– Давайте нырнем по последнему разу. Мы достаточно охладились, чтобы половить на блесну в реке Стикс.
Шквалы все еще бушевали на удалении в Гольфстриме. Было настолько душно, что по каждому из нас струйками бежал пот, пока наше судно покачивалось на длинной зыби, а мы наблюдали за наживкой и ждали.
В конце концов с запада стремительно прилетела крачка, заметила наши приманки и нырнула за одной. Это был для нее удачный момент, когда она пробовала достать каждую из них, парила над ними, выкрикивая свое «криии-крииии» между атаками.
– Проклятая морская пичуга пытается сожрать нашу наживку. – Эрнест готов был взорваться от раздражения.
– Она не причинит ей вреда, не так ли?
– Нет, если я заставлю ее встать в очередь. Принеси мне пистолет, Барон.
Это была демонстрация мастерства стрельбы. Эрнест позволил каждому из нас сделать попытку. Крачка была взбалмошной и невероятно трудной, подвижной мишенью для стрельбы из пистолета. Затем пришел черед Эрнеста. С третьего выстрела крылья птицы бессильно сложились, и она с тихим всплеском упала в воду. Она осталась плавать там, а мы продолжали свой путь. Удачного выстрела никто не ожидал.
– Кто-нибудь, достаньте птицу. После такого дня нам хоть что-то надо принести домой…
Мои руки были свободными, и я не исполнял никаких обязанностей по судну. Так что я нырнул за борт после того, как убрали приманку. После четырех или пяти гребков я схватил птицу рукой и повернул обратно. «Пилар» закладывала широкий круг, а Эрнест что-то кричал. Затем судно еще больше накренилось, и я понял их намерение подобрать меня, но корпус разворачивался настолько медленно, что окружность траектории разворота прошла бы мимо меня. На обратном пути они осознали это.
Я пустился вплавь с птицей в руке. Ее тело было еще теплым, и кровь продолжала сочиться в воду.
