«В тот момент, когда она вошла в комнату, – вспоминал потом Эрнест, – у меня возникло сильное чувство. Я понял, что она та самая девушка, на которой я женюсь».
Той зимой Эрнест получил работу в редакции «Кооперейтив коммонвелт», прочно стоящей на ногах, но подозрительной. Вначале он был первым помощником редактора и выполнял много работы по подготовке статей, ориентированных на общественный интерес. У него был опыт работы в двух газетах «Стар», и подготовка материала шла легко. Это была его первая работа в Чикаго с оплатой пятьдесят долларов в неделю, что было неплохо. Это давало ему возможность писать для себя. Он писал главные статьи для «Торонто стар». Его публикации для журналов все еще не находили сбыта, но он постепенно приобретал опыт. Ему только что исполнился двадцать один год.
Самое главное, он был финансово независимым от наших критически настроенных родителей. В течение прошлой зимы он мог оплачивать жилье, вполне обеспечивать себя и даже мог откладывать небольшие суммы денег.
Удачное трудоустройство не продлилось и нескольких месяцев, он снова начал искать работу. Работа в «Коммон-велт» становилась все более неприятной по мере того, как он начал понимать, что в организации происходит что-то неладное.
Сбережения накапливались медленно, но время летело быстро, а у него были большие планы, которыми он хотел заняться. В апреле он написал отцу, тогда во Флориде лишившемуся своих сбережений в деле, которое оказалось аферой в сфере недвижимости. Он написал, что итальянские лиры, которые он скупал по 3.50, поднялись до 5. Он мог продать с выгодой. Но ему были нужны лиры, и он скупал их. Он хотел поехать в Италию в следующем году. Он надеялся, что ему предоставят отпуск, но пришлось опять заниматься однообразным механическим трудом. Он решил покончить с рутиной, отправившись на некоторое время в Италию осенью.
После возвращения в Европу Эрнест хотел найти работу, которая покрывала бы его затраты и позволяла путешествовать. Он торговался по мелочам с сотрудниками «Торонто стар». И в то лето 1921 года многие дела пошли как надо.
Летом того года Эрнест и Хэдли решили пожениться. Но им не хотелось ажиотажа и формальностей, которые бы стали неизменным сопровождением церемонии в ее родном городе. У Эрнеста были серьезные намерения отправиться в Хортонс-Бэй, а Хэдли нравилась идея провести некоторое время после венчания в Северном Мичигане.
Потребовалась довольно четкая организация для извещения всех друзей и родственников о предстоящем событии и проведения немедленных приготовлений для переезда. Плюс обычная в таких случаях суматоха с цветами и сопутствующими церемонии мелочами. Некоторые участники брачной вечеринки уже находились в Мичигане, когда стало известно о предстоящем празднике. Для большинства из них это означало отдых от работы в течение нескольких дней и путаницу с размещением на квартирах друзей в Хортонс-Бэй.
Друзья прекрасно справились с переездом, но в новоиспеченной семье царила неразбериха, достойная особого внимания. Закрытие коттеджа на зимний сезон всегда вызывало большие хлопоты. Невозмутимой, но неорганизованной матери было трудно с многочисленными детьми и измученным отцом, который демонстрировал свое старание изо всех сил, торопясь и хватаясь за все сразу, а потом долго выражал свое недовольство. Предстоящей подготовкой к знаменательному событию и немедленному переезду в Оук-Парк сразу после торжества занимались все члены семьи Хемингуэй. Все потому, что Эрнест и Хэдли собирались провести свой медовый месяц в Уиндмере.
Это была действительно прекрасная свадьба. О ней все так говорили. В конце того лета большие вязы, растущие по обеим сторонам дороги через Хортонс-Бэй, стояли все в пыли от проезжающего транспорта. Свадебная церемония состоялась 3 сентября около четырех часов после полудня прямо за складом. Одинокий белый шпиль маленькой методистской церкви виднелся сквозь деревья через дорогу.
Семья заняла свои места впереди. В воздухе стояло волнующее благоухание цветов и духов, когда органист из епископальной церкви в Петоски начал играть свадебный марш из «Лоэнгрина». На улице ярко светило солнце. Через западные окна золотые полосы света пронзали полумрак церковной кафедры.
