Мы поставили наши бокалы и немного размялись, отрабатывая удары в грудь и подбадривая друг друга. Даже позволяли тем, кто приходил посмотреть на нас, колотить нас по животам. Удивительно, как умело нужно обороняться, когда нижние мышцы живота находятся в максимальном напряжении. И готов поспорить, ни один незнакомый человек не ударит тебя так сильно, как ты сам можешь это сделать.
Девушку Капы звали Пинки. Она была бельгийкой и покинула свою страну. Она была веснушчатой, обаятельной и очаровательной хозяйкой.
– У меня есть все основания называть ее Пинки, – сказал Роберт, – у нее вкус как у земляники. Говорю совершенно честно. Ты сам поцелуй ее, и убедишься в этом.
Он был абсолютно прав.
– Мисс Пинки, доченька, – пропел Эрнест, – ты просто сокровище. Ты та самая, кого мы искали. Ты то, что нельзя описать словами.
Пинки стояла ошеломленная. Ее щеки залил румянец смущения.
– А теперь слушай, – произнес Капа, – это моя девушка. Не вгоняй ее в краску. Найди себе свою подругу.
Мы еще немного побоксировали. С нами на кухне находился квалифицированный доктор. Его звали Питер, и он вызывал у Эрнеста чувство симпатии. Ему не терпелось поговорить еще о прошлых временах и о том, как все тогда обстояло.
– Все было легко и складывалось удачно, – резюмировал он, – легко, потому что тогда все шло как надо. Жаль, что все это теперь далеко и мы не сможем туда больше вернуться.
Время шло к утру. Мы быстро навели порядок и направились к выходу, пожелав на прощание спокойной ночи. Вскоре мы оказались на улице в туманной ночи. Питер со своей девушкой и Эрнест свернули за угол.
– Я довезу тебя до отеля, – сказал Питер Эрнесту, – в такое время невозможно поймать такси даже генералу.
Я сказал слова прощания, прозвучавшие слишком громко в столь ранний час. Я услышал слабый звук автомобильного двигателя, когда направлялся к месту своего жительства неподалеку. Наступало туманное утро.
Я проспал менее трех часов, когда зазвонил телефон. Вскочив с кровати, едва одевшись и не побрившись, я выскочил из своей квартиры и через десять минут был у дома рядом с воронкой от разорвавшейся бомбы на Найтсбридж. Свежий утренний воздух окончательно протрезвил меня, и через двадцать минут ходьбы я уже был около отеля Эрнеста. Я позвонил. По телефону в номере никто не ответил. Я поднялся наверх. Когда я вошел в холл его номера с бледно-зелеными стенами, стояла абсолютная тишина. Ему нравилось, когда люди искали его. Я постучал в дверь. Ответа не последовало. Я толкнул дверь, и она открылась. Но даже кровать была заправлена. Это было подобно рассказу Голдилокса, только никого не было дома и никто не мог здесь находиться уже длительное время. Когда я выходил, в холл вошел Капа.
– С Папой произошло несчастье, как только он ушел этим утром. Где ты был?
– Я пожелал всем доброй ночи и отправился спать. Где Папа? Он серьезно ранен?
– Ничего серьезного, просто порез. Сейчас он в госпитале недалеко отсюда. Мне только что позвонили, и я пришел посмотреть, есть ли кто здесь. Пойдем навестим его.
Мы пошли быстрым шагом. В госпитале на Найтсбридж, мимо которого я только что проходил, дежурила ночная смена. Дневной персонал еще не подошел. В дверях не было охраны, и не нужно было получать разрешение, чтобы войти. Только в регистратуре сидел заспанный администратор. Мы направились наверх к палате Эрнеста. Кожа на макушке его головы была рассечена, виднелась зияющая рана. Повязка ореолом окружала его голову чуть пониже ее. Пониже повязки сияли два зорких и очень внимательных глаза.
– Привет, Барон! Ты пропустил прекрасную поездку по Лондону. Еще не читал газеты?
– Что произошло?
– Врезались в бак с водой как раз в конце квартала. У Питера серьезно пострадали ноги. Его девушка вся в порезах. Мне повезло больше. Нас всех прооперируют, как только придут врачи. Меня надо бы заштопать. Так ты читал газеты?
– Нет… а что?
– Приходил какой-то репортер, значит, будет и статья. Я хочу посмотреть, что появится в прессе. Эти проклятые…
Он был похож на большого медведя, из головы которого только что вытащили топор мясника. Да, он был серьезно ранен. Но он просто бушевал от ярости, и ничто не могло остановить его в таком состоянии. Печально, но факт, произошел несчастный случай. Эрнеста неожиданно выбросило с заднего сиденья на ветровое стекло автомобиля. Он понимал, что в такое решающее время он должен будет находиться в постели, и это страшно бесило его.
