Речь об этой «Псалтире» шла в ученой литературе с давних времен. Еще Макарий в своей «Истории Русской Церкви» (т. 7) ставит вопрос: не следует ли приписать перевод «Псалтири жидовствующих» новгородским ересеначальникам? А г. Павлов (оппонент профессора Иловайского — примеч. автора) решил сей вопрос положительно, не приведя для того ровно никаких данных»[98].
Сам профессор Иловайский подвергает глубокому сомнению прямое отношение «Псалтири жидовствующих» к движению жидовствующих. Наверное, самым убедительным, что Макарий написал в пользу своей точки зрения, являются слова:
«Кому же нужно было у нас в то время переводить такую псалтирь на русский язык, да еще и употреблять при этом обычаи (речь идет о названии Псалтири — «Псалтирь Давида–пророка», которое не соответствует истинному положению вещей, т. к. в ней не излагаются действительно библейские псалмы Давида — примеч. автора) назвать ее именем царя Давида, как не евреям, первым проповедникам ереси жидовствующих среди православных русских?»[99]
За эти слова, являющиеся по своей сути предположением, ухватился оппонент профессора Иловайского г. Павлов и добавил следующее:
«В одном из современных появлению новгородской ереси списков занимающей нас псалтири (их сохранилось два) переводчик ея называет себя Федором, новокрещенным из евреев (Учен. Зап. Акад. т. 5). Если он действительно принял крещение, то только для того, чтобы удобнее распространять жидовство между русскими: ибо ему как христианину незачем было переводить ритуальную книгу своих бывщих единоверцев и соплеменников».
Действительно и несомненно книга является молитвенником литовских евреев, и до недавнего времени она употреблялась в синагогах польскими евреями. Но можно ли делать из этого вывод, что учение жидовствующих как–то связано с нею? При рассмотрении спора между профессором Иловайским и г. Павловым создается впечатление, что г. Павлов, чья публикация была издана в 1884 году, просто закрывает глаза на те проблемы, которые были подняты профессором Иловайским, и упорно и уверенно говорит совсем о другом.
Итак, учитывая вышесказанное, можно сделать вывод, что предположение о том, что «Псалтирь жидовствующих» была как–то тесно связана с ересью жидовствующих, остается лишь предположением, основанном, во–первых, на том, что поп Наум некогда представил этот документ, раздобыв его, как он утверждал, в кругах жидовствующих, и во–вторых, на антисемитизме, присущем многим представителям официальной Церкви и ярко отраженном в сочинении г. Павлова.
Наиболее вероятно, что Федор–еврей адресовал это послание своим соплеменникам с миссионерской целью, сознательно приближаясь, насколько это возможно, к точке зрения евреев, но оставаясь при этом христианином. Так, например, послание Федора–еврея[100], датированное 1448—1461 годами, прямо адресовано им «своему роду и своим приятелем и Израилю, твоим приятелем и всему роду юдейску». И в нем он сообщал им, что нашел истинный путь после сорока лет блуждания во мраке иудейства. Очевидно, эта его работа — ответ на укоризны друзей, бывших единоверцев, прослышавших об оставлении Федором иудейской религии. Федор цитатами из Писания старается доказать иудеям истинность христианской веры. Кончается послание пожеланием Федора своим соплеменникам видеть их в христианстве.
Автор, которого не заподозришь в семитизме, пишет:
«Их (евреев) не тревожили религиозные интересы — интересы материальные уже давно возобладали над ними… Явление в XV в. религиозной пропаганды между евреями представляется делом несбыточным. А между тем ересь жидовская действовала у нас необычайно сильно, у нас, где сами цари, конечно, стоявшие выше массы, по свидетельству иностранцев вымывали свои руки после прикосновения послов иноземных христианских вероисповеданий, а веры: латинская, армянская, тем более жидовская, считались проклятыми»[101].
Итак, скорее мы можем говорить не о проповеди иудаизма среди христианства, но о проповеди христианства среди иудеев. Вот эти–то положения и стремились противники жидовствующих перевернуть с ног на голову, чтобы представить вольнодумцев жидовствующими.
