Прошло некоторое время, воины с недоверием подтянулись к дубу, наблюдая за этим безумным действием. Но Кину пришлось хуже всех. Столь близкий страх смерти пробрал его звериное сердце настолько, что он сам собой принял человеческий облик. Но тут он заметил странное. Все птицы, клевавшие орехи, в едином порыве разразились истошным карканьем. Сквозь перья и кожу пробивались те же ростки, что когда‑то носил в себе Фалкор. Стебельки оплели их со всех сторон.
Крик смолк также быстро, как и начался.
‑ Поглоти их Бездна! ‑ выругался оборотень. ‑ Что ты с ними сделал, Фалкор?
‑ Принес им жизнь, Кин, ‑ в гудении бродячего дерева было слышно удовлетворение. ‑ Теперь они наши лучшие друзья в этих землях.
‑ Но ты же обходился без этого раньше!
‑ Все иначе, друг. Все иначе.
Черная с зеленым стая взмыла в серые небеса, рассыпавшись по окрестностям голосящим дождем. Больше Кин не задавал вопросов шаману, и другие воины не решались о чем‑либо спросить его. Фалкор чувствовал их страх, но и надежда билась где‑то на краю их душ. Жизнь не может лгать. Светлый Лик хочет вернуть Жизнь в этот мир, и да будет так.
* * *
Наконец‑то подходящая заварушка! Молох не обманул, здесь будет, где разгуляться его топору. Правда, Вампир, которого так боялся Епископат, оказался всего лишь задохликом, даже женщины смогли тащить его побитое тельце.
Вальдран шел по коридорам во внутренний двор поместья Сареса, поигрывая зачарованным оружием. Молох, каким бы сухим прагматиком он не был, согласился помочь Барону отбить его земли, растерзанные заговором попов и машинопоклонников. Сарес вместе с сыном отправился спасать свою жену, пленники побежали восвояси, пытаясь найти укромное местечко и спасти их драгоценного «Бральди». Удачное имечко, ничего не скажешь. Лучше только Уберон, вот смеху было бы! А самое интересное, естественно, досталось Архимагам. Нефертари была жутко недовольна инициативой Молоха, но на чем ее легко подловить, так это на чувстве гордости. Какой‑же длинный у нее нос, очень легко зацепить. А ведь когда‑то она очень нравилась Вальдрану. Пока не стала законченной стервой.
Встреченные им выжившие стражники и Вампиры, отобрав у захватчиков их чудное оружие, приветствовали волшебника радостными криками. Одно присутствие прославленного в боях северянина поднимало на ноги их изувеченные, затекшие в страхе души. Кстати, о душе, самое время приложиться к заветной фляге. За тех, кто не с нами, и за упокой обнаглевших ублюдков!
Выйдя во двор, с целой ротой солдат за спиной, Вальдран застал отвратительную сцену. Инквизиторы, размахивая огромными косами, резали беззащитных слуг и обезоруженных стражников, складывая их тела на импровизированный алтарь Бинасу, собакоголового стража мертвых. Снаружи гремели канонады выстрелов, лязг металла и крики умиравших жалкой смертью людей.
‑ Ну что, сукины дети, кто хочет кусочек мага?! ‑ взревел волшебник и с ревом бросил рунный топор в ближайшего священника.
Описав крутую дугу, оружие, огибая колонны и статуи, отсекло медлительному жрецу голову, после чего скосило еще троих захватчиков, не успевших увернуться от атаки зачарованного топора.
Черепа с гулким стуком свалились на землю, и балахоны убитых упали, присыпанные оставшейся от них горстью пыли. Оставшиеся пять жрецов не спеша срубили головы пленникам, после чего безучастно вскинули оружие навстречу Архимагу.
Вальдран поймал на лету замешкавшееся в своем смертельном полете оружие и закричал:
‑ В БОЙ!!!
Громовой бас поднял столп пыли, развеяв по ветру тела павших и едва не сбив с жрецов с ног, и выжившие бойцы с ревом бросились на захватчиков. Без единого выстрела, мощной волной посеребренной стали эти воины уничтожили священников, тщетно размахивавших косами, не в состоянии призвать подконтрольных духов.
‑ Вот это я понимаю ‑ задор! ‑ рассмеялся волшебник, глядя на пышущих яростью воинов. Стражники, Бароны, слуги с шпагами и мечами наперевес ‑ все они были воинами. Кто скажет обратное ‑ познает их месть. ‑ Хотите покромсать еще десяток‑другой этих гадов?
Стройный рев был ему ответом. Воины жаждали крови, как никогда раньше. Даже цвет их глаз, зеленый, как у большинства Восставших, налился рубиновой яростью.
