— А как?
Абдид вновь пожал плечами.
— Точно не знаю, но постараюсь. Поможешь?
— Конечно.
— Вот и хорошо.
— Будет еще лучше, если привлечем Мод. Не хотел говорить, но придется. Абди, иногда она провидит.
— Тайный интравизор?
— Нечто вроде.
Абдид заглянул в каюту Круклиса и зачем-то принюхался.
— Мод, говоришь? — переспросил он.
— Да. А что такое?
— Серж, не хотел бы каркать… Но именно ее хочу поручить твоим заботам.
— Кого, Мод?
— Да.
— Ты с ума сошел!
— Да вроде нет.
Я похолодел.
Экваториальная галерея Гравитона образована двумя рядами выгнутых окон. Справа звезды, слева звезды, лишь под ногами тонкая пленка тротуара. А над головой течет Лета, просеивающая свет береговых фонарей. Сквозь прозрачное дно реки волны роняют в галерею шевелящиеся тени.
Благодаря вращению станции звезды в окнах непрерывно движутся, можно обозревать все небо. Прекрасное место для созерцаний и меланхолических размышлений. Под тобой — бесконечность пространства, а вверху — бесконечность времени. Осознаешь свою роль в масштабах Вселенной и значение собственных переживаний.
Здесь любили гулять многие, в том числе и Мод. Но после прохождения периколлапсария народ отсыпался, и в галерее почти никого не было. Я бесшумно бежал по мягкому покрытию, проложенному меж прозрачных стен. Бежал в полную силу, изо всех ног, жалея, что их мало. По пути сначала обогнал Зару, придерживающую полы атласного халата, потом — тяжеловатого Абдида с его джинновой бородой и дикими глазами.
У лестницы, ведущей к галерее Леты, встретилась Беатрис. На ее плече висело большое полотенце.
— Что за догонялки? — подозрительно осведомилась она.
Видимо, еще не знала.
— Да Зара с ума сошла, — соврал я.
— То есть?
— Гоняется за всеми.
— Гоняется? Это еще зачем?
— Ее сейчас волновать нельзя, — пропыхтел Абдид.
Беатрис только хлопнула ресницами.
— Держи, держи их! — крикнула Зара, усиливая подозрения в свой адрес.
Беатрис рассудительно заметила, что вряд ли это возможно без помощи арбайтеров, и осталась далеко позади. Впереди показалась колонна радиальной транспортной системы.
Ждать Абдида я не стал, прыгнул в первый попавшийся лифт. Едва отдышавшись, вывалился на административном этаже.
Двери губернаторской резиденции гостеприимно распахнулись. Но его превосходительство глядело сквозь меня. Оно сидело в позе лотоса, и глаза его были стеклянными.
— Суми, дай ключ.
Губернатор нехотя вернулся в родную Вселенную, чтобы мне отказать.
— На моем месте ты просил бы то же самое.
— Возможно. Но на МОЕМ месте ты ответил бы то же самое.
— Суми!
— Что — Суми? Если дам тебе ключ, погибнет еще один член экипажа. Четвертый. Прямо не станция, а клуб самоубийц, — уже один процент населения. Вы у меня психиатрическую экспертизу пройдете, голубчики! Я покажу вам зябликов! Там, где раки зимуют. Нечего помирать во вверенном мне пространстве!
Истерику, истинную или ложную — не важно, следует прерывать. Чем-нибудь неожиданным. Я помахал пальцем перед его носом и очень спокойно сказал:
— Не кричи посередь медитации. И потом, Сумитомо-сан, где ваши манеры? Между прочим, я — кавалер ордена Хризантемы.
Суми глянул на меня оторопело. На миг в его взгляде отразилось нечто стальное, но он быстро опомнился.
— Тоже мне, медитация! Врываются, вопят, пальцем машут. А где ваши манеры, уважаемый кавалер?
Попытка не удалась, ее отразили зеркально. Я тут же перешел на язык двадцать восьмого столетия:
— Мы теряем время.
— Сказано же: нет!
На исходе двадцать восьмого столетия совсем не просто взять да ударить человека. И не просто человека, а благожелательно настроенного губернатора. Почти что друга, если у губернаторов бывают друзья.
Но я это сделал. Нелепо, вскользь, растопыренной пятерней. Чисто символически, в общем.
Ответ последовал мгновенно. Я перевернул чайный столик, послушно отлетел к стене. Надежда на то, что Сумитомо забыл традиции Страны восходящего солнца, не оправдалась. Японцем он оказался отнюдь не театральным.
Ох уж эта пресловутая пятка самурая! В голове шумело и пульсировало. Пульсировали драгоценные секунды. Но к операции я готовился серьезно, насколько позволило время. Был предусмотрен и такой случай. У меня оставалось резервное средство.
