Уютное в ней сожительство грузинского характера, базовый ингредиент какового – более или менее обоснованное фанфаронство, с божественной (на людях!) кроткостью и чертовщинкой в поведении в преддверии новых знакомств делает ее барышней многомерной, вы бы сказали: сложной.
Я много раз пытался внушить ей мысль, что формула успеха проста: намерения ясные, рот закрытый. Она всякий раз смотрит на меня иронически: чья бы корова…Какое, мол, к тебе, ментор чертов, отношение имеет закрытый рот?
Или я не правильно трактую взгляд?
В детском саду она верховода: когда надо, подхалим (к старшим); когда с женишками – заносчива, если битва идет (я разок видел) за игрушку, она ведет себя, как гангстер из кино Гая Ритчи.
Книжки мы любим, но не надо так громко их декламировать. И помедленнее.
Я не уверен, но то, что она производит впечатление счастливейшего из существ (особенно когда ей дают «денюшку»), объясняется биохимическим фактором: хромосомы такие, что внутри ее всегда вешняя пора, внутри ее и грустно, и отрадно.
Я специально считал: в течение обычного дня все-таки больше, на сорок раз – отрадно.
Противоречивый, сложный гул, детишками произведенный
Умел бы, снял бы не пустышку о квасном патриотизме, а трепетный фильм о детях моих, любуясь которыми, понимаешь, зачем вообще нужны дети.
Не сомневайтесь, то был бы слезоточивый фильм, и то были бы слезы радости и умиления.
Я каждый день, с утречка, всякий раз переполошного, вслушиваюсь в противоречивый, сложный гул, детишками произведенный.
Они же блаженные, не знают еще, что косные взрослые сладострастно разлагаются в декадентском угаре; у них угар только в песочнице.
...
Всегда ли Вам хватает времени на детей?
Я вижу их всех чуть ли не каждый день. Все промежутки времени между работой я трачу только на них! Нет никакого смысла просыпаться в гостиницах и вспоминать, как давно ты обнимал своих детей.
Они щедры на похвалы, на ор, на слезы, на вербальные изыски.
Наша проблема (не нахождения, не обретения с детьми общего языка), насколько я могу судить, заключается в том, что мы замшелые, косные, угрюмые упыри.
Я записываю перлы за благословенными созданиями уже лет шестнадцать. И ругаю себя последними словами за то, что профукал – не зафиксировал! – множество перлов.
Дети перемигиваются с озорным ветром, роистым утром, комментируют дождик, выдают метафоры, что твой Пелевин, но без расширяющих сознание веществ; подпевают колыбельной, щупают мир и делают ему оценки.
Тогда они еще не ведали (старшие из моих), что такое самокопание, тогда они делали моментальные фото оглашенного, сумасбродного мира и смешных людишек. Они балансируют на грани между Сашей Черным и Хармсом, знать не зная, кто эти дяди и зачем они анатомируют людские глупости.
Дети – максимально счастливы и легки.
Д. было пять лет, она целый день бегает, говорит два слова «бежут» и «потишее». Оказалось, пересказывает всем, кто попадается, какой-то фильм.
– Они бежут, а Фея им говорит: «Потишее».
– Нет таких слов. Есть – «бегут» и «потише».
Д. обиделась на замечание:
– Если нет, откуда я их знаю?
Г. Всегда приносил с улицы красивые слова.
Однажды притащил – «говно».
– Так некрасиво говорить.
Потом я узнал, что Г. пытал всех окружающих, как красиво называется «говно».
А. громко зовет меня.
– Чего, Ангелочек?
– Чего, чего, посмотри, как я в комнате натанцевала!
Д. подходит к спящей маме и тычет пальчиком в глаз.
– Что ты делаешь?
– Хочу посмотреть, что тебе снится.
Э. спрашивает меня: – Пап, а почему у тебя под мышками растут усы?
Негромко (так казалось) ссорюсь с М. на кухне.
Ф. кричит:
– Папа, хватит уже, займись ребенком.
Дача. Снег Красиво!
Радостный крик Ф:
– Идите, посмотрите, какие слюни снег распустил!
Н. таскает за хвост кота.
– Не мучай котофеича!
Н. невозмутимо:
– Я просто смотрю, а он мучается!
