— Ты что, мой принц из сказки? — спросила она его.
— Я мог бы стать принцем, если бы...
— Если бы что?
— Догадайся, — ответил он, лицо его стало страдальческим, и он куда-то быстро убежал, а она не могла его догнать.
Эол пытался вразумить жену, не давал пить, и иной раз по несколько дней она ходила трезвая, но потом снова где-то обретала свою «ин вино веритас».
Спорили они по любому поводу. Однажды она упрекнула его:
— Отчего ты не любишь другие народы? У тебя итальянцы — итальяшки, французы — французишки. Вот в этих финнов ты чего вцепился?
— Эти финны, моя дорогая, всю войну с севера держали в блокаде наш Ленинград.
— Еще бы! А наши их в сороковом году как обидели! Территории отняли. Мало финны натерпелись от царей!
— А их добром просили: давайте поменяемся, вы отдаете нам земли под Ленинградом, а за это получаете территории в два-три раза большие. Так они решили, что так и так оттяпают у нас территории, когда вместе с Гитлером против нас воевать будут.
— Да не поэтому все! А потому, что ты другие народы не любишь.
— Здрасьте! А кто у меня закадычный друг? Испанец.
Нередко ему приходилось извлекать Лиду из очень пьяных компаний, и всегда с подозрением: где пьет, там и... Но пока эти подозрения не подтверждались.
Словом, житейская лодка Эола и Лиды слишком быстро разбилась обо все, что можно.
И вот эта встреча с сибирской Лили Марлен, укатившей в свои далекие края снова учиться на медсестру. Что там учиться? Медсестру играть надо в его фильме, а не работать медсестрой!
Адрес она ему оставила: Новокузнецк, проспект Строителей, дом 33, Вероника Новак.
Ника. Ника Новак. Не Лили Марлен. Но тоже красиво звучит. Всю зиму и весну он горел о ней. По ночам, ложась с трезвой или пьяной Лидой, ждал, чтобы та поскорее уснула, а он мог предаться воспоминаниям и мечтам. Следовало ускорить работу над дипломным фильмом, чтобы вызвать красавицу в Москву.
Но все могло сорваться и рухнуть после премьеры «Сельского врача» в тогдашнем главном кинотеатре столицы. Только отличники получили билеты в «Ударник», и среди счастливчиков — Эол Незримов.
— Я помню про наш уговор, — сказал Герасимов.
Премьера прошла с огромным успехом. Не таким бешеным, как «Семеро смелых» и «Молодая гвардия», многие не увидели чего-то нового, какого-то прорыва. Но вся пресса наперебой расхваливала, ожидалась четвертая Сталинка. В прошлом году Папа получил третью — за «Освобожденный Китай», в 1949-м — за «Молодую гвардию», а первую — за фильм «Учитель». Отчего бы и за «Сельского врача» не получить для коллекции? Глядишь, и Пырьева догоним. И на очередном занятии в институте Аполлинариевич выудил Эола на свет Божий:
— Успех картины несомненный. Извольте, милостивый государь, произнести слова критики.
Незримов откровенно оробел. Но надо либо идти с открытым забралом, либо промямлить «Да все превосходно» и тем самым засчитать собственное поражение, а значит, перейти в списки серых середнячков, коих Папа терпеть не мог. Еще после прошлогоднего первоапрельского скандала он обмолвился: «А все-таки озорники становятся гениями. Осторожнички всю жизнь остаются серостью. Может, и карьеру хорошую сделают, а потом канут в Лету. И только разбойники становятся смелыми двигателями прогресса».
Итак, с чего-то надо начать критику.
— Ну, например, почерк главной героини фильма, — после воцарившегося молчания произнес Эол.
— А что почерк? — вскинул брови Герасимов.
— Врачи так не пишут. Они привыкли быстро...
— Это ты верно, — перебил мастер. — У них вырабатывается неровный почерк, неудобочитаемый. Или вообще каракули, хрен различишь, что написано. Однако иногда приходится поступаться подобной закономерностью. Иначе бы зритель не смог прочесть письма Казаковой.
— Да они вообще не нужны, эти письма, — так и вырвалось у Незримова.
— Не нужны? — переспросил учитель.
— Только замедляют действие, динамика теряется.
— Так-так... Еще что?
— Да вроде, — запнулся Эол, подумал было, что и этого достаточно, но пружина уже начала распрямляться. — Ключи.
— Что ключи?
— Поселок называется Горячие Ключи. А по сюжету в нем нет воды, приходится откуда-то издалека тянуть водопровод. Куда же делись горячие ключи? Испарились, что ли?
