Еще хуже то, что Лида начала попивать, а вскоре и вовсе пить. При любой возможности, при любых деньжатах, кои пока по-прежнему оставались раритетом. Если где-то возникала компания, нюх ее вел туда, и студенты говорили:
— Сейчас только разольем, тут как тут Лидка нарисуется.
Так оно часто и случалось. А Эолу оставалось сгорать от стыда за жену. Еще недавно он не сомневался, кого возьмет на главную роль Лебединской в «Кукле». конечно, жену дорогую. Так все делают, вон Папа только Маму и снимает — и в «Семеро смелых», и в «Маскараде», и в «Молодой гвардии», и в «Сельском враче». Родился и побрел по свету анекдот: Герасимов собирается снимать фильм о дуэли Пушкина; его спрашивают: «А Тамара Федоровна конечно же будет Гончаровой?» — на что Аполлинариевич возмущенно отвечает: «Ну не Пушкина же ей играть!» Так что ничего зазорного. Но беда: теперь уверенность в Бесединой стремительно сокращалась. Не может же молоденькая медсестра быть все время во хмелю.
Новый год снова встречали сначала на Таганке, и Лида успела уже там нагрузиться так, что часа в два ей очистили желудок и уложили спать.
— Зачем ты спаиваешь нашу дочь! — гневно воскликнула теща. Как водится, отец и мать не верили, что их чадо само себя спаивает, обязательно есть виновник.
— Да кто ее спаивает-то! Что за вопиющая несправедливость!
Эол разозлился и один поехал в общагу. Там случилось то, что уже обещало случиться. Изменил. И эта измена перевернула его жизнь.
Еще на показе «Сельского учителя» в доме на Васильевской он не мог не приметить яркую и пышную красавицу златовласку, настоящую царицу бала, в элегантном черном платье без бретелек, с головокружительными плечами под газовым шарфом. В волосах — диадема. Только провинциалка могла вырядиться на премьеру фильма как на правительственный прием в Кремле. Но зато какая провинциалка! Он то и дело ловил миг, когда Лида не заметит, и пялился на красотку.
— Кто такая? — спросил, улучив мгновение.
— Катька Савинова привела подругу, тоже сибирячку, а это подругина младшая сеструха, — ответил Юрка Швырёв, режик из их маминой-папиной мастерской.
— О такой диве — «сеструха»! Фу, Юрка, где твое чувство прекрасного? Как зовут?
— Не то Ника, не то Лика, я не расслышал.
— Такие вещи надо расслышивать. Эх, валенок же ты, Швырёв!
В тот вечер он только облизывался: «Никогда у меня не будет такой королевы! Хотя почему никогда?» — и он поглядывал на подурневшую жену, еще не так давно пленявшую своей загадочной смуглотой, черной гривой волос, большими итальянскими очами, скрипичными очертаниями фигуры. Куда что подевалось? И причем тает красота Лиды не по дням, а по часам.
И вдруг — снова королева бала, теперь новогоднего, в их задрипанной общаге, старательно украшенной к Новому году, чтобы хоть как-то напоминать бал в доме Ростовых. И снова — черное платье, роскошь плеч, маняще прикрытых газом, золото волос, украшенное диадемой. Она смеялась, открыто веселилась, казалась доступной, но все как дураки стеснялись этой пышной красоты, робели. А он не оробел. Завели очередную пластинку — «Лили Марлен» в исполнении Ольги Чеховой на русском языке. Сейчас или никогда! Она не Лика и не Ника, она — Лили Марлен. В своей манере бури и натиска он с ходу пошел в наступление.
— Ты не человек, ты существо высшего порядка, я никогда не думал, что бывают такие богини! — страстно, но твердо, железно, заговорил он, увлекая красавицу в танце, не обращая внимания, что она выше его ростом, еле сдерживаясь, чтобы не упасть мордой в пышность ее бюста, как пьяный в салат. — Такие сразу рождаются восемнадцатилетними и навсегда восемнадцатилетними остаются.
— Мне действительно восемнадцать! — смеялась она, сливочным мороженым тая от его слов. Голос никак не соответствовал внешности, в нем пробивалось что-то вульгарное и выныривало подленькое словечко «кокотка». А, наплевать, зато какое тело, лицо, волосы! — Только едва ли я останусь восемнадцатилетней, мне скоро, в феврале, девятнадцать стукнет.
— Не стукнет! Я не позволю! — уверенно обещал он.
Марта Валерьевна стояла перед афишей «Разрывной пули» словно впервые видела ее. Она еще не знала плана дальнейших действий, но знала, что он где-то хранится и будет ей в скором времени предоставлен, знала одно: потомка богов, нашкодившего своей внезапной кончиной накануне их золотой свадьбы, необходимо вернуть, заставить жить, присутствовать на важнейшем событии, ведь сколько знаменитостей обещало завтра приехать к ним на дачу, известную во всем мире, построенную стараниями Марты Валерьевны, можно сказать, титаническими.
