— Хе, блефуешь? У меня преимущество по фигурам и сильнее позиция в центре, — возразил Барабас, походив турой на D4.
— Отнюдь! — побил белой королевой пешку на C7 Атиша. Барабас забрал туру соперника на D7:
— Вот, что я тебе скажу, старик, предложение твое заманчивое. Более того — выигрышное. Но оно противоречит моим принципам.
— Ты рискуешь провалиться в тартар, — побил Барабасову туру офицером Атиша. — Шах!
— Низость — предать того, кому служишь, даже если это сам дьявол, — ушел королем на D5 гроссмейстер. Белая королева пошла на C6, черный король отступил на E5.
— Нужно иметь смелость вовремя свернуть с заведомо ложного пути. Так что, если передумаешь, вспомни о моем предложении. Шах и мат, — окончил партию светлый демиург, походив королевой на E6. — Правда, если ты перегнешь палку, я ничем не смогу тебе помочь.
— Не будь фаталистом, Атиша.
— Хорошо, не буду. Но эту партию ты проиграл.
Лорем Ипсум пронесся над горными долинами и песчаными дюнами, над широкими морскими просторами и усыпанными снегом степными равнинами и снова вернулся в Милкин рай.
Милка резвилась на лугу, за ней гонялся по кругу матерый буйвол. Неподалеку с наслаждением жевали траву как минимум полсотни коров и быков разных пород.
Лорем Ипсум опустил террасу к храмовым воротам, и Атиша с Барабасом снова оказались у входа в горний мир.
Барабас сделал вид, будто глубоко задумался и опустил взор.
— Сегодня я видел свет над городом Ру, — сказал он, выдержав паузу.
— Свет? — удивился Атиша.
— Да. Столб небесного света. А в этом ярком сиянии — светлый город.
— Непостижимо. Я уж было решил, что ты утратил дар видеть подобное.
— Вот я и думаю, мой друг, не замыслил ли ты против меня, какой-то коварный план, и все твои нравоучительные беседы — это просто блеф? — Барабас резко поднял глаза, что называется, впившись ими в собеседника. Атиша ответил ровным невозмутимым взглядом.
— Светлый град? Это для меня новость, — сказал он.
— Странно, почему я тебе верю?
— Потому что я твой друг и никогда не держал камня за спиной.
Когда врата церкви затворились, демиург темных миров риторически произнес:
— Эх, так глупо проиграть! Надо было идти на размен ферзями… И откуда он взялся, этот небесный свет?
Барабас уже почти вплотную подошел к лимузину и только теперь обнаружил отсутствие свиты.
— Вот бездельники, сказал же: сидите в машине, — разругался гроссмейстер, после чего глаза его запылали адским сиянием. Барабас несколько раз подпрыгнул, с усилием набирая высоту, и его тощая фигура скоро растворилась в безрадостной и беспросветной тьме-тьмущей.
А тем временем разбойники исследовали карманы небдительных троянцев.
— По полигону ходить надо тихо, особенно в зимнее время, а вы ржете на весь лес, как обкурившиеся пегасы, ну как вас не ограбить! — пояснял паренек в костюме древнего грека, приставивший к горлу Елены Прекрасной деревянный игровой нож. Его спутница обыскивала Гектора, подсвечивая себе фонариком. Вытаскивая очередную охапку бумажек, большинство из которых были игровыми деньгами, она приговаривала:
— Ого! Удачно мы вышли погулять: на эти деньги можно нанять тридцать гоплитов[3]! О, а это паспорт… Эй, Патрокл, глянь-ка на их игровые ксивы, это ж высокопоставленные троянцы! Посмотри: Гектор, принц Илионский… Так мы ж такой выкуп можем срубить! А ну, глянь, что за птицу ты за хвост держишь.
— Извини, — сказал Патрокл своей пленнице, — чтобы я по карманам не шарил, достань-ка паспорт.
— Незачем, я Елена.
— О, Инка Пинцова! А я тебя не узнал… А где твой возлюбленный?
— Не Инка, а Елена Прекрасная.
Разбойница посветила фонариком Парису в лицо.
— Не в глаза, не в глаза! — взмолился тот.
— А вот и вор воров — Парис, Приамов сын. Извините, ваше высочество, сразу не признала. А ты, девочка, кто?.. О, Брисеида!
— Вот расскажу про все Ахиллу, он вам кишки выпустит, — пригрозила дочь Брисея.
— Не надо пугать меня моим же побратимом, — ответил Патрокл, — и вообще, умерьте эмоции: убивать вас никто не собирается. Мы вас за полцарства вернем Приаму.
Патрокл говорил довольно уверенно, но тут осекся.
— Ифигения, — обратился он к спутнице, — обернись!
