Он их ненавидел. Ненавидел все эти игры. Ненавидел настолько, что даже расплакался, перечитывая такое пустое, такое заказное письмо Валентины. Солдаты армии Фениксов заметили это и отвернулись. Эндер Виггин плачет? Это было странно и тревожно. Что-то страшное произошло сейчас в спальне. Лучший солдат Боевой школы лежит на своей койке и плачет! В комнате воцарилось глубокое молчание.
Эндер стер письмо с экрана, удалил его из оперативной памяти компьютера и вызвал фэнтези-игру. Он не вполне понимал, почему ему так захотелось вдруг вернуться в нее, отчего он так торопится к Концу Света, — просто шел вперед. И только после прыжка с утеса, скользя на облаке над окрашенным в осенние цвета пасторальным миром, он понял, что разозлило его больше всего в письме Валентины. Слова о Питере. О том, что он, Эндер, совсем не похож на своего брата. Слова, которые она так часто повторяла, успокаивая и утешая его, трясущегося от страха, ярости и ненависти после очередной пытки Питера. Вот в чем заключался смысл письма.
Вот о чем ее попросили. Эти сволочи знали все — знали о том, что из зеркала в комнате на башне смотрит Питер. Для них Валентина — просто еще один инструмент, еще одна козырная карта, еще один грязный приемчик. «Динк прав — они наши враги, они никого не любят, им плевать на всех, и черта с два я пойду у них на поводу!» У него было только одно дорогое воспоминание — хорошее, доброе, — но теперь оно было втоптано в дерьмо. Они прикончили Эндера. Он не станет больше играть.
Как и прежде, в башне замка его ждала змея; она начала разворачиваться, появляясь из узора на коврике. Но на этот раз Эндер не стал топтать ее ногами, а взял в руки, опустился на колени и нежно, удивительно нежно и бережно поднес змеиную пасть к губам.
И поцеловал.
Он вовсе не собирался этого делать. Он хотел, чтобы змея укусила его в рот. Или, возможно, намеревался съесть змею живьем, как Питер в зеркале, чтобы у него тоже кровь текла по подбородку, а изо рта свисал змеиный хвост. Но он поцеловал ее.
И змея стала таять в его руках, переплавляясь в иную форму, принимая человеческое обличье, превращаясь в Валентину. И она поцеловала его в ответ.
Змея не могла все время быть его сестрой. Он слишком часто убивал ее. А Питер каждый раз пожирал ее. Просто невыносимо думать, что это была Валентина.
Они этого добивались, когда дали ему прочитать письмо? Ему было все равно.
Валентина поднялась с пола и направилась к зеркалу. Эндер заставил свою фигурку встать и последовать за ней. Они застыли перед зеркалом, где вместо жестокого облика Питера отражались дракон и единорог. Эндер протянул руку вперед и коснулся зеркала. То же самое одновременно с ним сделала Валентина. Стена раскололась, и перед ними открылась ведущая вниз широкая лестница, покрытая ковром и наполовину заполненная радостно кричащей толпой. Вместе, рука в руке, Эндер и Валентина начали спускаться по ступенькам. Слезы туманили его взор, слезы радости, — он вырвался наконец из темницы за Концом Света. И от слез, от радости он не замечал, что все приветствующие его точь-в-точь похожи на Питера. Он знал только, что, куда бы он ни пошел в этом мире, Валентина всегда будет рядом.
* * *
Валентина прочла письмо, которое передала ей доктор Лайнберри. «Дорогая Валентина, — говорилось там. — Мы выражаем наше почтение и глубочайшую благодарность за вашу помощь военному ведомству. Этим письмом мы извещаем вас, что вы награждаетесь Орденской Звездой Лиги Человечества первой степени. Это высшая военная награда, которую может получить гражданское лицо. К сожалению, соображения безопасности не позволяют нам публично вручить вам эту награду до успешного окончания нынешней операции, однако мы хотим поставить вас в известность, что ваши усилия увенчались полным успехом. С уважением, генерал Шимон Леви, Стратег».
Когда она прочла бумагу дважды, доктор Лайнберри вынула листок из ее рук:
— Я получила указание уничтожить письмо после того, как ты его прочтешь. — Она достала из ящика стола зажигалку и подожгла бумагу. — Хорошие новости? Или не очень?
