Новый способ понравился ему куда больше, и он с чистой совестью занялся следующим важным делом — изобретением системы защиты для собственного компа. Встроенные программы, совершенно очевидно, никуда не годились. Если их мог расколоть шестилетний ребенок, значит их поставили туда как игрушку, а не как настоящее средство защиты. «Еще одна игра, придуманная для нас учителями. Но в эту игру я играю хорошо».
— Как ты сделал это? — спросил его за завтраком Шен.
Эндер про себя отметил, что впервые залетный из его класса сел с ним за один стол.
— Что именно?
— Послал записку под фальшивым именем. И подписался Бернардом! Это было здорово. Его теперь зовут Задоглядом. При учителях — просто Глядящим, но все же знают, куда он глядит.
— Бедный Бернард, — пробормотал Эндер. — Он такой нежный, такой чувствительный.
— Кончай, Эндер. Ты взломал систему. Расскажи, как ты это сделал?
Эндер покачал головой и улыбнулся:
— Спасибо, что считаешь меня таким уж гениальным. Я просто первым заметил то послание, вот и все.
— О'кей. Можешь не объяснять, — согласился Шен. — Но все-таки это было здорово. — Помолчав, он добавил: — Я что, действительно виляю задом, когда хожу?
— Не. Ну разве что совсем немножко, — успокоил его Эндер. — Просто делай шаги покороче, вот и все.
Шен кивнул.
— Но единственным, кто обратил на это внимание, был Бернард.
— Он свинья, — сказал Шен.
— Свиньи в целом вполне даже нормальные, — пожал плечами Эндер.
— Ты прав, — рассмеялся Шен, — я к ним несправедлив.
Эндер засмеялся следом, и еще двое залетных подхватили их смех. Одиночество Эндера подошло к концу. Но война только начиналась.
— В прошлом у нас уже были разочарования. Мы следили за кандидатами годами, надеялись, что они пройдут, и все кончалось крахом. Самое приятное в Эндере то, что он твердо решил отправиться на лед в первые же полгода.
— Да?
— Неужели ты не видишь, что происходит? Из всех возможных умных игр он прилип именно к Угощению Великана. У малыша тяга к самоубийству? Почему ты раньше об этом не сообщал?
— Ну, все когда-нибудь сталкиваются с Великаном.
— Но Эндер никак не может выйти из этой игры. Как Пинюэл.
— Таких, как Пинюэл, много, но это проходит. Тот был единственным, кто на самом деле покончил с собой. И не думаю, что причиной тому было Угощение Великана.
— А я готов голову прозакладывать, что это так. Кроме того, посмотри, что Эндер сделал со своей группой.
— Он не виноват, ты же знаешь.
— Мне все равно. Виноват не виноват — он отравляет всю группу. Они должны были начать сплачиваться, привязываться друг к другу, а там, где он стоит, провал в милю шириной.
— Я так или иначе не собирался оставлять его в таком состоянии надолго.
— Что ж, лучше начинай придумывать что-то новое. Эта группа больна, и он источник болезни. Вылечишь его — вылечишь остальных.
— Это я был источником болезни. Я хотел изолировать его, и это сработало.
— Ладно, дай ему время поработать с другими мальчиками. Посмотрим, как он справится.
— Как раз времени у нас и нет.
— Именно потому, что у нас нет времени, мы не будем торопиться с мальчиком, у которого столько же возможностей превратиться в монстра, сколько в военного гения.
— Это приказ?
— Не беспокойся, запись ведется. Она всегда ведется. Твоя задница прикрыта, отправляйся к дьяволу.
— Если это приказ, тогда я…
— Это приказ. Не трогай его, пока не увидим, как он уладил дело в своей группе. Графф, я с тобой язву наживу.
— Не суйся в мою школу, а занимайся своим флотом, и не будет у тебя язвы.
— Флоту нужен боевой командир. Я не могу ничем заниматься, пока у меня нет главнокомандующего.
Они неуклюже влетели в боевую комнату, как малыши, впервые попавшие в глубокий бассейн, и повисли на перилах вдоль стен. Невесомость пугала, дезориентировала. Вскоре они поняли, что, если не двигать ногами, дела идут куда лучше.
Больше всего мешали костюмы. Было очень тяжело делать точные движения. Костюм медленнее сгибался, оказывал больше сопротивления, чем та одежда, которую они обычно носили.
Эндер ухватился за перила и подогнул колени. Он заметил, что, с одной стороны, костюм замедлял движения, а с другой — многократно усиливал их. Начать движение — да, было труднее, чем обычно, но зато, когда мускулы уже переставали действовать, ноги костюма продолжали двигаться в заданном направлении, сохраняя мощную инерцию. Приложи вот
