— Похоже на то, как это делают люди? — спросила Джейн.
— Именно так они иногда и делают, — подтвердил Миро. — Что и неудивительно, поскольку мы оба — люди.
— Я предаю Эндера? Горюю о нем и тут же становлюсь такой счастливой от того, что ты обнял, меня.
— Это я предаю его — быть таким счастливым через несколько часов после его смерти.
— Только он не совсем умер. Я знаю, где он. Я выгнала его туда.
— Если он совершенно та же личность, что и был, — улыбнулся Миро, — тогда чего нам стыдиться? Каким бы он ни был хорошим, он не был счастливым. У него были моменты счастья, но никогда он… Ну, никогда ему не было по-настоящему спокойно. Разве не здорово, если Питер сможет жить полной жизнью и никогда не согнется под тяжестью вины за ксеноцид и чувства ответственности за все человечество?
— Кстати говоря, — напомнила Джейн, — нас ждет работа.
— Кроме работы, нам надо прожить жизнь, — возразил Миро. — Я не собираюсь жалеть об этом разговоре. Даже если для того, чтобы он состоялся, понадобилась стервозность Квары.
— Давай поступим цивилизованно, — предложила Джейн. — Давай поженимся. Давай заведем детей. Я так хочу быть человеком, Миро, хочу делать все-все. Хочу прожить полнокровную человеческую жизнь. Вместе с тобой.
— Это что, предложение руки и сердца? — улыбаясь, спросил Миро.
— Я умерла и снова возродилась только несколько часов назад, — ответила Джейн. — Мой отец — черт, я могу называть его отцом, правда? — мой отец тоже умер. Жизнь коротка, я буквально чувствую, как она коротка… Представляешь, после трех тысяч лет я все-таки продолжаю чувствовать, насколько она коротка. И спешу. И ты, разве ты сам не чувствуешь, что хватит терять время? Разве ты не готов?
— Но у меня нет кольца…
— То, что у нас есть, гораздо лучше всяких колец, — возразила Джейн. Она снова коснулась своей щеки, там, где до сих пор не просохли слезы, а потом его щеки. Она тоже еще не высохла. — У меня есть твоя слеза, смешанная с моей, и у тебя моя, смешанная с твоей. По-моему, это более интимно, чем даже поцелуй.
— Возможно, — пожал плечами Миро. — Но не так здорово.
— То, что я сейчас чувствую, это любовь, правда?
— Я не знаю. Может быть, страсть? Опьяняющее бессмысленное счастье просто потому, что ты со мной?
— Да, — кивнула она.
— Это грипп, — заявил Миро. — Жди тошноты и поноса в течение ближайших часов.
Она оттолкнула его, и в невесомости беспомощного Миро понесло в противоположную сторону, пока он не стукнулся о другую поверхность.
— За что? — воскликнул он, изображая невинность. — Что я такого сказал?
Она оттолкнулась от стены и прошла в дверь.
— Пошли, — позвала она. — Вернемся к работе.
— Давай не будем объявлять о нашем обручении, — предложил он тихо.
— Почему нет? — спросила она. — Уже стыдишься?
— Нет, — ответил он. — Может, нехорошо с моей стороны, но когда мы объявим об этом, я не хочу, чтобы присутствовала Квара.
— Как мелко! Тебе нужно быть более великодушным и терпеливым, как я, — пошутила Джейн.
— Я знаю, — улыбнулся Миро. — Попробую научиться.
Они продрейфовали обратно, в главный отсек шаттла. Здесь продолжалась работа над подготовкой генетического послания, чтобы передать его на частоте, которую использовали Десколадеры, когда они впервые показались так близко от планеты.
Все повернулись. Эла слабо улыбалась. Огнетушитель приветственно помахал рукой.
Квара вскинула голову.
— Ну, я надеюсь, ты справилась со своей маленькой эмоциональной вспышкой, — заявила она.
Миро почувствовал, как Джейн вскипела в ответ на это замечание. Но промолчала. А когда они уже устроились на своих местах и переглянулись, Джейн подмигнула Миро.
— Я все видела, — заявила Квара.
— Мы этого и хотели, — парировал Миро.
— Подрасти, — фыркнула Квара презрительно.
Через час они отправили сообщение. И сразу были завалены ответами, которых не понимали, но должны были понять.
Больше не было времени на препирательства или для любви или горя. Был только язык, широкий спектр чужеземных сообщений, которые нужно было понять во что бы то ни стало, причем прямо сейчас.
