Таким образом, метод Маркса отличен от гегелевского в двух
отношениях: во-первых, он отличается по своему исходному пункту,
по своему теоретико-познавательному основанию (в смысле
разрешения вопроса о взаимоотношении мышления и бытия), и по своему
мировоззрению вообще; во-вторых,—и это обстоятельство имеет
также огромное значение, — метод Маркса противоположен
гегелевскому в смысле иного разрешения вопроса об отношении
абстрактного и конкретного, формального и материального, что
непосредственно связано с материалистическим мировоззрением Маркса вообще.
То, что Маркс донимает под мистической и мистифицирующей формой
гегелевской диалектики, раскрывается как действительно
конкретное, принявшее у Гегеля форму призрака, логической схемы Поэтому
Марксу предстояло прежде всего за мистической формой вскрыть
рациональную форму, ? е действительное содержание абстрактных
призраков.
В упомянутом уже послесловии ко второму изданию первого тома
«Капитала» Маркс пишет: «Мистифицирующую сторону гегелевской
диалектики я подверг критике почти тридцать лет тому назад, в то
время, когда она была еще очень модной». Маркс имел в виду опубли-
*) См Я Маркс, Капитал, ? I, послесловие к второму изданию.
XXXII
кованную только ныне т. Рязановым «Критику философии права
Гегеля» и «Подготовительные работы для Святого семейства», где мы
находим специальную главу под названием: «Как нам быть с
гегелевской диалектикой?» *). Мы лишены здесь возможности
подвергнуть эти работы Маркса теоретическому анализу. Считаем только
необходимым подчеркнуть, что критика Марксом гегелевской
диалектики имеет своей задачей вскрыть указанные уже нами
противоречия между абстрактным и конкретным у самого Гегеля для того,
чтобы утвердить, так сказать, права конкретного. Маркс с большим
знанием дела показывает, как повсюду за призрачной
действительностью, которой оперирует Гегель, происходит движение подлинной
действительности. В этом отношении работы молодого Маркса
представляют огромный интерес. В подтверждение нашей мысли приведем
несколько цитат. «Конкретное содержание, — пишет он, —
действительное определение, выступает как формальный момент; совершенно
абстрактное же определение формы выступает как конкретное
содержание. Сущность определений государства состоит не в том, что они
являются определениями государства, а в том, что они в своей наиболее
абстрактной форме могут быть рассматриваемы как
логико-метафизические определения. Центр тяжести интереса лежит не в сфере
философии права, а в сфере логики. Философская работа Гегеля
направлена не на то, чтобы наполнить абстрактное мышление
конкретным содержанием политических определений, а на то, чтобы испарить
содержание существующих политических определений и превратить
их в абстрактные мысли. Не логика дела, а делю логики является
философским моментом. Не логика служит для оправдания государства,
а государство—для оправдания логики» **).
Маркс неустанно бьет в одну точку. Он постоянно доказывает,
что для Гегеля действительное бытие есть абстракция, а
абстракция — действительное бытие; что реальные сущности он берет только
в их отвлеченной форме как отвлеченные сущности и отчуждение
чистого, т. с. абстрактного, мышления. «И подобно дожу как сущность,
предмет, у него всегда отвлеченная сущность, — пишет Маркс,—
так и субъект есть всегда сознание, или самосознание, или, вернее,
предмет является всегда только как абстрактное сознание, а человек
только как самосознание» ***).
*) См «Архив К Маркса и ? Энгельса», кн. Ш, еар. 2Ь9.
**) «Архйо К. Маркса и ? Энгельса», кн III, стр 153
***) Там же, стр 264
Абстрактные формы мышления в понимании Гегеля, говорит
Маркс, присущи всякому содержанию и безразличны ко всякому
содержанию, ибо они оторваны от действительной природы и
действительного духа. «Положительная сторона сделанного здесь Гегелем
в его спекулятивной логике заключается в том, что определенные
понятия, общие и неизменные формы мышления, представляют в их
самостоятельности по отношению к природе и духу необходимый
результат всеобщего отчуждения человеческой сущности, а значит
и человеческого мышления, и что Гегель поэтому изобразил их как
моменты процесса абстракции». Бытие у Гегеля снимается
сущностью, говорит Маркс, сущность — понятием, понятие —
абсолютной идеей. Абсолютная же идея снова снимает себя... природой.
