Процесс вечного и повсеместного становления охватывает также и различные состояния человеческого существа. Различные состояния перетекают и взаимно обусловливают друг друга. Одно и то же в нас есть смерть и жизнь, бодрствование и сон, граница между ними размывается. «Всё, что мы видим наяву, – смерть; всё, что во сне, – сон; всё, что по смерти, – жизнь»[271]. Активное бодрствование сводит реальность к одной, а сон творит новые реальности, обогащающие мир наяву Смерть низводит все к одному и самому простому, чтобы открыть веер новых возможностей бытия, чтобы освободить пространство для нового. Мир в процессе становления множит реальности, нагромождает их и предоставляет нам возможность выбора, открывая двери для выхода в иные миры.
Это видение пространственно-временных измерений реальности, человека в мире и мира в человеке как становящегося взаимосвязанного целого почти через два с половиной тысячелетия спустя развивал Альфред Н. Уайтхед (1861–1947) в своей работе «Наука и современный мир» (1925). Неотъемлемая часть его философии процесса – понимание глубокой внутренней связи субъекта и объекта. С его точки зрения, субъект и объект – плохие термины, если они понимаются в аристотелевском, по сути, дуалистическом смысле слова. На самом деле одно вливается в другое:
• субъект есть часть окружения, он непосредственно встроен в него. «Тело есть часть окружающей среды, оно чувствительно к окружающей среде как целостному телесному событию, каждая часть этой целостности чувствительна к модификациям другой. Эта чувствительность так организована, что часть подстраивается, чтобы сохранить стабильность телесного паттерна»[272];
• субъект креативен: он творит, создает, строит свое собственное окружение. «Организмы могут создавать свое собственное окружение»[273];
• опыт субъекта в его определенной телесной облеченности отражает пространственно-временное состояние мира, его процессуальность. «Тело – это организм, состояния которого регулируют наши возможности познания мира… Стремясь осмыслить телесный опыт, мы должны вовлекать в свое рассмотрение аспекты всей пространственно-временной организации мира, отражающиеся как в зеркале в телесной жизни… В определенном смысле всё находится везде во всякий момент времени. Ибо местоположение любого тела затрагивает аспекты его любого другого местоположения. Всякое пространственно-временное положение отражает как в зеркале весь мир»[274];
• событие связи субъекта с объектом имеет настоящее (отражает способы действия и поведения сегодняшних объектов), прошлое (память о прошлом вплавлена в его собственное настоящее поведение) и будущее (отражает и предвосхищает способы будущего поведения). Событие имеет сложную структуру не только во временном, но и в пространственном аспекте: от события тянутся нити в ближайший, непосредственно прилегающий и отдаленный, глобальный мир.
Итак, когда мы говорим о времени как становлении, что идет от гераклитовского образа «панта рей» («все течет»), или о гегелевском «созерцательном становлении», время в этом моменте «ускользающего сейчас» непосредственно связано с пространством. По Гегелю, время есть «снятое пространство», а пространство есть «снятое время». Момент диалектического снятия есть момент одновременно преодоления и сохранения. Снятие – это мощный философский термин.
Смысл в том, что в ускользающем времени, в моменте «сейчас», в его глубине, толщине составляющего его будущего и прошлого содержатся элементы пространственной организации. Момент времени снимает эту пространственную организацию. И когда мы рассматриваем живое существо, положим, того же паука Гераклита, которое встроено в свое окружение, весь его телесный опыт отражает пространственно-временное состояние мира, весь мир в его процессуальности. Тонкие нити, которые тянутся от паука, отражают локальную, более отдаленную и даже, быть может, глобальную пространственно-временную ситуацию в мире. И тогда все проблемы пространства становятся временными, а все временные проблемы – пространственными.
И это опять-таки наш феноменологический опыт или же это наше синергетическое видение, когда мы можем, анализируя нынешние пространственные конфигурации структур, усмотреть элементы прошлого и элементы будущего структур в их сегодняшем, наблюдаемом нами состоянии. Мы можем увидеть элементы прошлого, которое было и никуда не исчезло. И элементы будущего, которое придет как множественность возможностей, как веер доступных для реализации форм бытия. Эта множественность возможностей уже подспудно содержится в настоящем, уже дана сейчас. Нужно только научиться ее видеть.
